Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

В мемуарах писателя Льва Энгельгардта, бывшего свидетелем павловского правления, об этом сказано просто: «Аресты считали за ничто, за безделицу заключали в крепость или ссылали в Сибирь, под арестом, бывало, сидело сразу по нескольку генералов». А вот мнение иностранного свидетеля, французский посол Дюрок пишет в Париж Наполеону из Санкт-Петербурга о методах правления Павла в России: «Режим его невыносим. Павел обратил свою столицу в пустыню. Тюрьмы переполнены. За малейшую безделицу подвергаются увечьям и ссылке». Ну и для корректности можно привести мнение и прямо из лагеря сотрудников самого павловского сыска, бывший чиновник Тайной экспедиции при Сенате с мрачноватой и «говорящей» фамилией Мертваго в своих мемуарах; записал об этих временах работы родной спецслужбы: «Время это было ужасное. Государь был на многих в подозрении. Знатных сановников почти ежедневно отстраняли от службы и ссылали на житье в деревни. Начальник мой стал инквизитором, все шло через него. Сердце болело, слушая шепоты, и рад бы не знать того, что рассказывают». Если уж так написал сам деятель тайного сыска, назвав инквизитором именно своего начальника — генерал-прокурора Обольянинова, что же говорить о мнении о годах правления Павла тех, кто от его Тайной экспедиции пострадал. И это все о нескольких годах правления человека, мечтавшего в юности о некоем «царстве справедливости» с идеалами рыцарства и просвещения, именно так царь-идеалист заставлял подданных себя полюбить, как пообещал совсем молодым своему учителю и другу Никите Панину.

Вот лишь несколько показательных примеров из наследия павловской Тайной экспедиции. За невинную по сегодняшним временам эпиграмму о затянувшемся строительстве Исаакиевского собора с отрезанным языком в Сибирь отправлен флотский лейтенант Акимов. На рудники Нерчинска в 1801 году сослан только за нарисованную карикатуру на императора унтер-офицер Мишков. Известно и дело пастора Зейдера из Эстляндской губернии — тогда только за сохранение (вопреки новому павловскому закону о цензуре) иностранных книг этого эстонского пастора в Тайной эскпедиции подвергли жестоким пыткам, а затем отправили в ссылку в Нерчинск.

Историк Н.Я. Эйдельман в своей работе «Грань веков», посвященной годам правления императора Павла, приводит статистику задержанных для следствия Тайной экспедицией граждан: в 1797 году — 104 человека, 1798 году — 165 человек, 1799 году — 95 человек, 1800 году — 151 человек, и даже в неполном для Павла 1801 году (в марте этого года он был убит заговорщиками в собственной спальне) ведомство тайного советника Николаева успело арестовать 51 человека. При этом большинство арестованных принадлежат к дворянскому сословию, что естественно для политического характера разбираемых экспедицией дел. Крестьяне, солдаты и священники вместе составили только 20 % обвиняемых. А из приводимых в том же труде Н.Я. Эйдельмана обвинений по этим делам поражает то, что львиную долю их составляют «дела о поношении православной веры и расколе», устном оскорблении императора (естественно, заочном) и «нелепых прошениях и ложных доносах». Из почти 600 дел павловского тайного сыска только 92 касались обвинений в государственной измене, а 72 носили уголовный характер.

Вот еще выдержка из этой работы Н.Я. Эйдельмана, касающаяся практики Тайной, экспедиции павловского периода правления: «Нетрудно понять, как строго исследовались такие дела и какое значение придавал царь малейшему проступку против своей особы… Приведем еще несколько типичных «сюжетов». Об арестовании погарских купцов по доносу в дерзких между собой толках о строгостях императора Павла, кротости великого князя Александра и суровости великого князя Константина. О шихмейстере Никите Шангине, лишенном всех чинов и достоинств и отданном в Нерчинских заводах в работу за произнесение слов «Важное дело ваш государь». О крестьянине Онуфрии Карпове, называвшего императора Павла царишком. О наказании кнутом и ссылкой в Сибирь священника Степанова Иванова, сказавшего на литургии после высочайшего титула «сей род да будет проклят»… О солдате Иване Молотцеве, сочинившем возмутительное письмо солдату Григорию Петрову и родным сего последнего о предоставленных будто бы крестьянам льготах. В 1798 году статский советник Николаев командируется в Ярославскую губернию для разведывания о намерении крестьян произвести смятение»[17].