Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Такая работа требовала от послов, принявших на себя обязанности разведчиков, немалого мужества. В эпоху «оказионных» посольств по случаю, до введения института постоянных посольств при дворах зарубежных правителей, посланники с разведывательными целями подвергались многим опасностям. В суровую эпоху внутренних репрессий Ивана Грозного их могли обвинить в невыполнении задания или мнимой измене и казнить, как это произошло однажды с вернувшимся из Швеции в Москву посольством. Их могли арестовать за шпионаж за границей, как это случилось с послом Ивана Грозного в той же Швеции Чихачевым, так и не отпущенным на родину и умершим в шведской неволе, в отместку Иван в Москве также заточил в острог шведское посольство во главе с графом Юстеном. Их могли просто лишить жизни в таком вояже за границу. Так произошло в печальной истории русского посольства в Турцию в 1624 году, посол Иван Бегичев в крымской Керчи, ожидая корабля в Стамбул, был убит при налете разбойных татар. Послов-разведчиков в их вояжах за границу зачастую поджидали самые неожиданные опасности. Так, в шторм у берегов Британии едва не погиб первый русский посол в Англии еще при Иване Грозном Осип Непея, его ценой своей жизни спас возвращавшийся из Москвы в Англию первый английский посланец у нас Ченслер, произошла эта трагическая история в 1555 году.

Когда еще в великокняжеский период русской истории дипломатические вояжи за рубеж мог возглавлять сам князь (московские цари затем до Петра I заграничных поездок вообще не совершали), даже сам правитель был не застрахован от различных напастей в том мире средневековой дипломатии, который еще не договорился о всеобщих правилах дипломатической неприкосновенности послов и различных международных конвенциях. Киевские, тверские, владимирские, галицкие и другие князья не раз сами возглавляли свои посольства в Европу, и с ними случались в этих поездках те же чрезвычайные ситуации, что и с обычными послами-разведчиками. В 1245 году тверской князь Михаил отправился во главе такого большого посольства в Европу создавать коалицию христианских монархов под эгидой римского папы против грозивших Твери татар Золотой Орды. Но на подъезде к польскому Вроцлаву его посольство подверглось набегу обычных дорожных разбойников, убивших часть тверичей. Сам Михаил не пострадал, но поспешил отправиться назад в Тверь, дальше в Европу во главе тверского посольства поехал его посол Петр Акерович, добравшийся в итоге до самого французского Айона, где вел переговоры с представителями папы римского и французского короля.

Такие истории случались и с иностранными дипломатами-разведчиками, в том числе и в самой России. Помимо посольства шведов во главе с Юстеном, в русской тюрьме Ивана Грозного по обвинению в шпионаже долго сидел польский посол Быковский. А в 1535 году посол турецкого султана Сулеймана по имени Будалы-мурза по дороге в Москву был ограблен и убит в придорожной корчме русскими «лихими людьми», по указу царя убийц нашли и выдали на казнь туркам. Так что в те времена в разведку любого правительства шли самые талантливые и смелые люди.

Сравнивать организацию той разведки под крылом дипломатии с современными образцами внешней разведки бессмысленно. Тогда это был зачастую еще хаотичный процесс сбора по возможности как можно большей информации без особого ее анализа. Поэтому, например, Иван III давал на всякий случай своему послу такое всеобъемлющее разведывательное задание: «Отписати великому князю о тамошних вестях о всех, о ординском деле, и о турском, и о волошском, и о Литве, и о королях, и о всем тамошнем деле». Выполняя такие объемные задания, первые русские разведчики метались между коллегами по делу из других стран, подкупали местных царедворцев, просто собирали слухи — в стране пребывания. Для примера, вот как описана деятельность послов-разведчиков тех лет в книге об истории старой русской разведки «Государево око»: «В октябре 1492 года посол в Крыму И.А. Лобан-Колычев доносил в Москву со ссылкой на ханского посла, вернувшегося из Литвы, о смерти польского короля и литовского великого князя Казимира, которому наследовали его сыновья. Польская корона досталась Альбрехту, а литовская корона — Александру. В том же донесении Лобан-Колычев пишет о приезде в Крым литовского посла Ивана Глинского и приводит содержание его «речей» хану. Затем в донесении подробно излагается цель приезда к Менгли-Гирею посла от молдавского воеводы Стефана»[19].

С точки зрения современного разведчика весь этот доклад Лобана-Колычева выглядел бы странно, масса необработанной информации, большей частью еще и с чужих непроверенных слов, но тогда именно так понималось дело разведки.