Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный

Это имя впоследствии стало чуть ли не главным символом николаевского времени – не столько из-за личных качеств человека, которому оно принадлежало, сколько из-за особой важности занимаемой им должности. С той эпохи российская государственность начала придавать первостепенное значение «спецслужбам», видя в них свою главную опору и защиту. Александр Христофорович Бенкендорф (1782–1844) был создателем и первым руководителем российской тайной полиции в этом ее новом возвышенном качестве.

Историческая репутация у Бенкендорфа скверная. Это одна из самых одиозных фигур отечественной истории. А между тем он был личностью отнюдь не монохромной, во всяком случае не являлся злодеем или негодяем.

В 1812 году Бенкендорф был храбрым партизаном; потом, во время Заграничного похода, – одним из самых лихих кавалерийских генералов союзной армии. Эти факты замалчивались советскими историками, обычно использовавшими только две краски: черную или белую. Александр Христофорович в их работах кромешно черен. Но в воспоминаниях современников, большинству которых шеф жандармов тоже сильно не нравился, он предстает скорее этакой зеброй: среди черных полос просматриваются и белые.

Подобно Киселеву, это тоже был товарищ Николая Павловича по прежнему времени: великий князь и герой двенадцатого года оба командовали дивизиями в гвардейском корпусе. В тяжелый день 14 декабря Бенкендорф был рядом с новым царем, который сказал ему: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг». Когда всё обошлось, генерал был включен в Особый комитет для изысканий о злоумышленных. Тут-то и проявились истинные таланты Александра Христофоровича.

Александр Бенкендорф. Джордж Доу

Через несколько месяцев он подает государю проект об учреждении «высшей полиции», где говорилось: «События 14 декабря 1825 г. и ужасные заговоры, которые в течение десяти лет подготовляли этот взрыв, достаточно доказывают как ничтожность имперской полиции, так и неизбежную необходимость организации таковой. Для того чтобы полиция была хороша и охватывала все пространство империи, она должна иметь один известный центр и разветвления, проникающие во все пункты; нужно, чтобы ее боялись и уважали за моральные качества ее начальника. Он должен называться министром полиции и инспектором жандармов».

Внушающие страх спецслужбы существовали и прежде, но никогда еще во главу угла не ставился фактор идеологический, репутационный (то, что автор записки назвал «моральными качествами»). По сути дела, предлагалось соединить две сакральности: государя и его тайной полиции.

Николаю подобная логика была понятна и близка. Вскоре новая государственная институция учреждается сразу в двух ипостасях: как отдельный Жандармский корпус и как Третье отделение Собственной Его Величества канцелярии. Бенкендорф возглавляет обе структуры – и сразу становится самым влиятельным чиновником империи. Подробный разговор об этом направлении государственной политики впереди, сейчас же остановимся на самом Бенкендорфе.

Интереснее всего в нем идеалистическое, даже утопическое стремление поддерживать в народе не только страх, но и любовь к спецслужбам. «Эта полиция должна употреблять все свои усилия, чтобы завоевать моральную силу, которая в каждом деле есть главная гарантия успеха», – пишет будущий шеф жандармов. Залог успеха – заслужить «расположение всех честных людей, которые хотели бы предупредить правительство о некоторых заговорах или сообщить ему интересные новости». В качестве символа жандармов был учрежден белый платок – дабы утирать слезы страждущих.

И в первый, бенкендорфовский период существования слово «жандарм» еще не имело того постыдного оттенка, который оно приобрело впоследствии, при других начальниках. В корпус охотно шли представители хороших фамилий, не считая эту службу зазорной. У самого Александра Христофоровича была репутация человека сочувственного и гуманного. Даже ненавистник режима Герцен признает, что Бенкендорф «не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом». Граф усердно занимался благотворительностью – «призрением трудящихся», «попечением о тюрьмах».