Первая волна. Сексуальная дистанция

– Валяй, – с задором кивнула она снизу вверх.

И я потянул одну из цепей из травы, сматывая ее в руках, пока она перешнуровывала свои тяжелые ботинки на изящных щиколотках. Довольно увесистой штукой оказался этот факел!

Чего я пристал? Чего хотел? Я знаю, чего бы я хотел сейчас, вернуться в прошлое и подзатыльниками гнать придурка из того парка и с ноги добавить! Но был я там 16-летним болваном, которого потянуло, как долбаным магнитом. Теперь я знаю, как ощущается такая химия на животном уровне. А тогда не знал и был перед этим притяжением полностью беззащитен.

Я помог ей упаковать цепи в рюкзак и проводил взглядом ее танцующую походку, когда она удалилась в толпу, а напоследок обернулась и послала мне воздушный поцелуй.

Я вернулся к ребятам. Бланка меня сторонилась, обиделась, дурочка, а я все никак не мог в себя прийти. Как пьяный просидел с ними еще полчаса до глубокой темноты и поехал домой.

А на следующий день я снова приехал в тот парк.

Мобильный звякнул уведомлением о новом сообщении, когда Вольский сидел на высоком барном стуле у панорамного окна в пол с видом на Большую Невку и стадион на Крестовском острове. Он задумчиво жевал сухой бутерброд с сыром и пил остывающий кофе, медитируя на потоки дождя по стеклу.

Все пространство его просторной евродвушки было затоплено атмосферой пасмурного питерского утра. Еще с детства он не выносил тесные темные комнаты типовых квартир. В обычные окна питерское солнце почти не попадало, а большую часть года жизнь в потемках вызывала у него хандру. Поэтому когда дело дошло до собственной недвижимости, которую выбираешь ты сам, а не наоборот, он полностью отменил внешние стены. Застеклил узкий длинный балкон и сломал перегородку между ним и комнатой. В результате панорамное остекление занимало не только все пространство внешней стены, но еще и примерно метр потолка.

Стену между кухней и гостиной он сломал тоже, и теперь спрятаться можно было только в спальне. Белые стены, светлая мягкая мебель, барная стойка, подвешенная к потолку перевернутая пирамида бокалов, винный шкаф и двустворчатый холодильник намекали на то, что хозяин роскоши тот еще гедонист, если бы большую часть времени все это не стояло на три четверти пустым. Круглый обеденный стол, зеркало в полстены, диван, похожий на посадочную площадку для боинга. Все это говорило о том, что замысел владельца подразумевает жизнь насыщенную, интересную и полную каких-то людей, для которых тут и посуды, и посадочных мест было на десятерых. Но все это стояло нетронутое, будто на выставке.

Жизнь кипела только в дальнем углу у окна, где светился экран монитора, громоздился системный блок с прозрачным корпусом и синей подсветкой изнутри. Полная мусорная корзина, забытая кружка, начатая бутылка минералки, россыпь орехов на столе. Какие-то записки на мониторе и соседней стене, исписанные листы бумаги, разбросанные ручки, маркеры, стикеры. И огромный кожаный трон на колесиках с ортопедической спинкой и подголовником. В общем, нормальный жилой, рабочий хаос. При виде всего этого больше можно было не гадать, чем занимается обитатель квартиры.

Для полноты картины осталось упомянуть гребной тренажер лицом к реке, которым, видно было, пользуются регулярно. И домашний кинотеатр со встроенными в потолок динамиками, огромным экраном, который крепился на оставленный в центре пространства кусок стены. Перед ним на полу лежала пушистая искусственная шкура, на ней валялась приставка, шлем виртуальной реальности и еще какие-то манипуляторы для видеоигр.

Здесь легко было представить развеселую шумную компанию, с вином и хохотом танцующую под музыку, льющуюся со всех сторон. Устраивающую чемпионат по видеоиграм и с жаром обсуждающую что-то за столом или у барной стойки. Легко было в воображении уложить на шкуру полуголую девушку и, включив расслабляющую музыку, потушить свет и присоединиться к ней на полу под лунным светом в сочетании с иллюминацией стадиона.