Первая волна. Сексуальная дистанция

И все это у владельца квартиры было и не раз. С этим расчетом и планировался ремонт. Но было то до пандемии. После из друзей не то что шумная, а просто компания не получалась. Что это за вечеринка из двух человек? А девушки перевелись два месяца назад, когда одного болвана дернуло заглянуть в соцсеть своей первой любви. С тех пор здесь было тихо и пусто. Все замерло в ожидании развития событий. И вот оно звякнуло в телефон.

«Леша, я так счастлива!» – новости обнадеживали.

«Весь внимание»

«Дэн нашел работу! Я просто визжу от восторга! ))) У меня началась светлая полоса!»

У Алекса сначала скрутило все внутренности нехорошим ощущением, а потом сузились глаза.

«Надо же. За один день! Жизнь полна неожиданностей».

Но она была настолько взбудоражена, что его сарказма будто не заметила, а может, и действительно приняла за искреннее удивление и продолжала фонтанировать энтузиазмом:

«Его взяли в эпидемслужбу. Пока на испытательный срок, там еще надо пройти дополнительное обучение, зато по специальности и с его военным образованием, я думаю, карьерный рост обеспечен! Я так счастливаааа!»

Эпидемслужба – та же полиция, только с медицинской подготовкой и особыми полномочиями – была создана пять лет назад для того, чтобы заставить граждан исполнять законы карантина и проводить рейды. А значит, ловить преступников против жизни, которые решили втихаря переболеть ковидом, и никому не сказать. Их поведение считалось уголовным преступлением, приравненным к покушению на убийство, так что жди в гости маски-шоу. Бедолаги, мало им ковида, теперь ко всему среди вооруженных ряженых будет еще и Дэн.

Преступление против жизни и преступление против демографии – новая реальность, к которой невозможно было привыкнуть таким, как Алекс, кого пандемия застала в осознанном возрасте. Когда мутировавший после второй волны вирус выкосил 60% населения планеты, а детей стало рождаться настолько мало, что человечеству грозило вымирание за ближайшие пяток поколений. Из-за всего этого у глав государств сильно изменилось понимание прав человека и устоев общества, а простых людей к переменам принудили силой.

Страны превратились в изолированные от соседей миры. Каждое государство получило право принимать самостоятельные решения от введения смертной казни за умышленное распространение вируса, до принудительного оплодотворения фертильных женщин. Именно такие чудовищные вести доносились из Америки и Европы. От России остались островки закрытых городов, где теплилась жизнь, разделенных границами и внутренним визовым режимом.

Внутри каждого города образовалось три зоны. Иммунная зона – территория, на которой разрешено было жить только людям с выявленным иммунитетом. По результатам вакцинации таких оказалось около двадцати процентов. Так у Алекса из всей семьи, друзей и родных остался только Сема. Матушка умерла во время второй волны. Отца выселили за стену в зону риска. Сестра застряла на Урале, и, скорее всего, больше они никогда не увидятся, а Лекс не узнает, как выглядит его племянник. Потому что даже через интернет ни с кем из них не было связи. Быть может, все там, за границами Ленобласти, уже вымерли… это было неизвестно. Он помнил только, как потерял сон и ежедневно проверял списки выявленных иммунов, пока на второй неделе в нем не появилась Альбина, только тогда отпустило. Только тогда он смог поспать.

За трехметровой стеной, отрезающей Васильевский остров и центр города от северной части и Петроградки, раскинулась зона риска. В ней действовал жесткий карантин: запрещено было выходить без маски и перчаток, помещения постоянно дезинфицировались. Были запрещены сборища людей, соблюдалась социальная дистанция. Большая часть населения работала удаленно. Каждого риска отслеживали, где был, с кем общался, чтобы выявлять все контакты зараженного. Именно туда выходили на работу патрули эпидемслужбы. Между зонами стояли блок-посты. Пересечь границу можно было по специальному разрешению и только с иммунной стороны в рисковую и обратно. Не наоборот.

И где-то там, за второй стеной, Лекс не знал точно, где она пролегала, в южной части города, охватывая Пушкин и Петергоф, раскинулась зона заражения. Туда в принудительном порядке были выселены все ковид-диссиденты, антипрививочники, кто отказался от вакцины или кого родители в детстве не прививали от всех болезней. Их согнали в резервации и предоставили естественному отбору. Туда же в специальные ковидарии свозились зараженные из зоны риска. Выздоровевшие могли вернуться домой, а могли остаться в зараженной зоне навсегда. Там день и ночь работали крематории, а за пределами города раскинулись бескрайние кладбища, руины и пустоши. Именно туда в специальном автобусе по дороге за периметром внешней стены вывозились «каторжники» копать могилы. Так что Лекс имел полное право считать себя самым путешествующим петербуржцем иммунной зоны.