Первая заповедь Империи

– Что Атланта? – не поняла Ксения.

– Нина говорит, что успокаивает некую Атланту, потому что на вверенной ей планете погибают люди.

– Наверное, это она про планетарный искин Атланты – ну, бывшей американской столицы. Ты что, не в курсе?

– Не в курсе чего? И почему «бывшей»?

– АДСП больше не существует, – пожала плечами Царевна, – у них произошла революция, и власть захватили представители Сената при поддержке псиоников. Теперь эта страна называется «Конфедерация Нового Человечества». У заговорщиков что-то пошло не так, как планировалось, и им пришлось форсировать события. Переворот состоялся раньше запланированного срока, а потому был необычайно кровавым. Там осталось очень много сторонников старого режима. Они даже начали контрреволюцию и заявили о независимости Ганевры, одного из материков Атланты. Бывший Сенат, который теперь называется «Советом Отцов-Основателей», приказал нанести по Ганевре орбитальный удар… А столица теперь на планете Мохаве.

– Хрена себе! – вырвалось у меня. – Вот так вот, прямо по своей же планете…

– Угу… – Девушка подобрала с пола гильзу, зачем-то понюхала её и, поморщив носик, откинула в сторону.

На дальнейшие вопросы времени у меня уже не было. Таймер отсчитывал последние полторы минуты. На супергаллюцинацию воспалённого сознания происходящее как-то не тянуло, – слишком уж сложным казалась мне сложившаяся ситуация, к тому же я всегда считал, что бред должен сопровождаться абстрактными образами, галлюциногенными цветами и прочими признаками подступающего безумия.

Оставалось два простых объяснения: всё это – чья-то сложная афера, нацеленная, например, на экспроприацию свалившегося на меня богатства либо для использования моей персоны в других непонятных мне, может быть политических, целях. Либо я действительно некий невнятный супергерой. Человек-микроб, блин…

В последнее верилось с трудом. Я прекрасно помнил своё детство, лет с четырёх-пяти. И с уверенностью мог сказать, что всю жизнь был обычным середнячком и отличался от остальных приютских детей только тем, что в мои маленькие ручонки попала Нина. Вспомнить бы ещё, как она ко мне попала…

Я бросил быстрый взгляд на Хому. Неужели передо мной действительно просто искусная актриса-аферистка? Верить в это как-то не хотелось. Хотя головой я прекрасно понимал, как обезоруживающе действуют на представителей мужского пола кукольное личико, огромные глаза и точёная фигурка. А также знал, насколько успешно пользуются этим фактом различные тёмные личности и разномастные спецслужбы.

Однако я не спешил делать однозначные выводы. Вначале стоит поговорить с Ниной, послушать, что она там мне скажет. Вполне возможно, что моего несчастного искина кто-то успешно хакнул, и мне всё-таки понадобится гарантийный штекер…

Опять же это Нина завела разговор о деньгах, а эта Ксения скорее всего всё слышала. Нина ведь могла бы и предупредить меня о том, что та вошла в игру, но не предупредила!

Вот если бы «якобы Царевна» сразу полезла ко мне с предложениями «помочь потратить мои деньги», всё было бы предельно ясно. Ну а так… Да кто его знает. Вот только не хотелось бы оказаться наивным простаком.

– Слушай, а тебе сколько лет? – спросил я то, о чём интересоваться у женщин испокон веков считалось признаком дурного тона.

– Полных шестнадцать, – с готовностью ответила девушка.

– А мне двадцать два, – сообщил я, с лёгким прищуром наблюдая за реакцией девушки, – а тебе не кажется странным, что ты в детстве видела меня, и сейчас вот узнала, и вообще…

Вот если она сейчас расскажет мне какую-нибудь смазливую, явно заранее придуманную историю, то разговор можно и не продолжать. Выйду в «Белую комнату», заблокирую Нинку и буду торчать там, на виртонаркоте, пока меня не выпустят из капсулы, а там уже буду решать, что делать дальше.

– Кажется, – ответила девушка, слегка покраснев, – я об этом в первую очередь подумала после…

Она неопределённо махнула рукой.

«Ну, давай, малышка, – колись!»

– Но так ничего и не придумала, – закончила Ксения. – Когда пропал дядя Максим, – мне было четыре с половиной года. А ва… тебе должно было быть около десяти. То есть ты не мог быть даже его сыном… Но Катя настаивает, что он – это ты. И я, честно говоря, ничего не понимаю. Ты же не клон?

– Не дай-то бог! – поёжился я. – Пупок у меня на положенном месте, а не на спине… Слушай, Царевна. А что же ты в игре-то делаешь в такое время? «Волга» чёрт знает где, дома какой-то бардак, у соседей революция, из космоса червяки лезут, а царственная особа отдыхать изволит?

– Максим, не хами девочке! – подала голос Нина.

– А ты, Нина, не лезь! Занимаешься своими делами? Вот и продолжай ими заниматься. Мы с тобой отдельно, и очень серьёзно, поговорим.

– Дурак, – фыркнула искин.

Хомячок, поджав губки, смотрела на рассыпанные по полу патроны. На длинных ресницах блестела влага. Кажется, её сильно зацепили мои слова, и я немедленно пожалел, что облёк их в такую грубую форму.