Первеницы мая

Лукас пристально вгляделся в незваную гостью. Загорелая, волевой нос, узкое лицо, впалые щеки, широко расставленные глаза со светлыми ресницами. Ничего примечательного, если разглядывать каждую черту в отдельности, но вместе они смотрелись гармонично. Одета в потрепанную форменную куртку поверх мужской сорочки, запыленная фляжка на поясе. Странная девушка.

– И даже скакать не надо? – поддел он ее.

Она ответила широкой искренней улыбкой, обнажив идеально ровные зубы с одним выступающим резцом.

– Лучшее место доступно только во время отлива. Могу свериться с их расписанием…

– Вода как раз опустилась, – сказал он.

Неожиданное сообщение из уст затворника. Лукас объяснил:

– Я выстроил график занятий по приливам и отливам.

– Почему?

– Напоминает о хороших временах.

– Вы были моряком?

– Какое-то время да.

– Так вот почему вы ходите вразвалку.

– Я хожу вразвалку?

Эсмеральда прикусила язык.

– Совсем чуть-чуть.

Лукас поднялся, опираясь одной рукой на секретер, а второй на спинку стула. Тело затекло, пока он сидел скрючившись, и теперь с хрустом расправлялось. Он сунул ноги в сапоги, не потрудившись найти носки, и сказал, будто они давно условились о прогулке:

– Идем?

– Идем? – вздрогнула Эсмеральда, от радости не смея шевельнуться.

Спустя несколько минут они бок о бок миновали арку. Посыльная никак не могла найти тему для разговора, и первым заговорил Лукас, когда они подошли к мосту:

– Вы быстро ходите, как я вижу… Я, наверное, медлю, потому что иду вразвалку.

Миновав поворот на порт, Эсмеральда свернула на едва видную из-за засухи тропку. Трава, вереск, земля стали одного бурого цвета и одинаково рассыпались. Соленый ветер надувал на них парусом одежду, и они шли вдоль бухты до самого мыса Забвения, который вдавался в воду – точно высунутый язык, терзаемый со всех сторон Северным морем. Ничего не говоря, Эсмеральда приподняла плоский булыжник и достала из-под него пеньковую веревку, потом подошла к краю обрыва и присела на корточки. Быстро нашла на ощупь то, что искала: стальное кольцо, прочно врезанное в утес.

– Ваша веревка? – спросил Лукас, нагнувшись над обрывом, пока девушка, лежа на животе, привязывала ее к кольцу.

– Да.

– И кольцо тоже?

– Нет. Я недавно его обнаружила. Таких по острову много.

– А кто их вбил?

– Какой-то чокнутый. Ну что, кто первый спускается, вы или я?

– Куда спускается?

– Туда, где время, тишина и одиночество, как договаривались.

– Ага… Хм-м. Дамы вперед.

Она разулась, обвязалась концом веревки и ловко заскользила по ней вниз, отталкиваясь босыми ногами от скалы. Она задержалась на секунду на небольшом выступе, улыбнулась и скрылась под ним окончательно. Через пару минут веревка зашевелилась, как змея, и Лукас понял: пришел его черед. Он заколебался: крутизна была беспощадная. Спустившись до выступа, он хотел было на нем и остаться. Но любопытство, а также присущая ему вежливость взяли верх. Он стал спускаться дальше, чувствуя брызги волн под собой и обжигая о веревку ладони. Еще ниже – и ему стало страшно. Ноги лишились опоры. Он повис в пустоте.

– Падайте!

Совет, похоже, донесся из глубины пещеры.

– Раскачайтесь немного и отпустите веревку.

Выбора не было, и Лукас послушался. Он рухнул ничком на каменный пол небольшого скального грота, ободрав ладони и все остальное.

– Как вы? Больно? – встретила его Эсме, сдерживая смех.

– Нет. И давайте на «ты», раз заставляете меня такое проделывать.

Эсме мысленно себя поздравила: это была первая ее цель.

– Ну вот, – сказала она, обводя рукой бескрайнюю морскую даль, взлетающие перед ними брызги пены и бирюзовые волны, накатывающие на остров. – Я не подумала про прибой, так что с тишиной не вышло. Настоящий грохот…

– Нет-нет, самое то. В шуме волн всегда есть тишина: доля секунды, прежде чем они отступают.

– И правда, надо же, – признала она, удивляясь, как могла этого не заметить.

– Тишина есть много в чем, что шумит, – прибавил Лукас. – В ветре, в грозе, в дожде. А вот с людьми наоборот…

Он не договорил.

– Ты еще хотел время… – продолжила Эсмеральда. – Увы, тут оно есть только до прилива. Иначе нас смоет.

– Ничего. Простор все искупает.

– Зато что касается одиночества, это я могу устроить, – договорила она и уселась на краю, свесив ноги вниз. – Вот, меня нет. Ты один.

Лукас ничего не сказал. Грот был не слишком большой, и он остался стоять, представляя, будто он один на один с великолепным морем. Временами он поглядывал на прямую спину посыльной, удивляясь, как она обнаружила такое укрытие. Приняла кольцо за приглашение? И часто ли она вытворяет такие безумства? Как бы то ни было, ее присутствие никак не нарушало одиночества, которое он так любил, и это было самое поразительное.

Они наслаждались видом до тех пор, пока вода прилива не начала лизать пол. Дамы вперед: Эсмеральда, ловкая, крепкая, с мозолистыми руками, быстро влезла обратно. Лукас вскарабкался не столь изящно. Ему пришлось вспомнить такелажные работы и надеяться на силу рук.