Читаем Первеницы мая полностью

Первеницы мая

Тибо уперся кулаками в бока. После случая с якобы отравленной бутылкой он имел все основания думать, что одного покушения Мириам избежала, еще не успев родиться. Теперь же, когда он ощутил неизмеримую весомость этой пушинки, коснулся ее кожи нежнее лепестка пиона, при одной только мысли, что она могла погибнуть, у него перехватывало горло. Мадлен показала шелковый муаровый слюнявчик:

– Но, сир, вы ведь не об этом?

– Об этом и обо всем остальном, Мадлен.

Элизабет с Эмой слишком хорошо знали Тибо и не сомневались, что он говорит всерьез. Когда он упирал кулаки в бока, это был дурной знак.

– Может, достаточно будет проверить, кто их прислал? – предложила Элизабет.

– Нет.

– Ну и зачем тогда мы все распаковываем, сир? – возмутилась Мадлен.

– Чтобы убиваться, зная, что спалили деревянного коня-качалку, – пошутила Эма.

– Чтобы поблагодарить всех как следует, – нетерпеливо объяснил Тибо. – Манфред велит написать тысячи писем с благодарностями, а мне, увы, их подписывать. Но мы ничего не оставим.

– И все же, – рискнула Эма, вытаскивая из «красной зоны» кофточку с искусными витыми узорами, – она от Феликса, он вязал ее зимой у нас на глазах.

– Ладно, кофту от Феликса оставим.

– А эту вязаную крючком шапочку?

– И кто ее вязал, Эма?

– Овид.

– Ладно, пусть будет шапочка.

Элизабет гладила пестренькую игрушечную коровку.

– Столько теплых вещей после такой холодной зимы! Жалко ведь, кузен.

– Знаю.

– И столько сладостей, после наших-то лишений… – подбавила Мадлен.

– Знаю, знаю, – повторил Тибо жестче, чем ему хотелось.

Он был первым правителем Краеугольного Камня, который сожжет подарки своей наследницы. Хотя прекрасно знал, скольким подданным пришлось затянуть пояса, чтобы их преподнести. Но довольно было и одного злопыхателя, чтобы все пошло прахом. Инстинкт защитить дочь был в нем настолько силен, что сводил с ума. Всюду ему виделся яд.

– Я пройдусь, – сказал он, чтобы отогнать страшные мысли.

Но на воздухе он почувствовал себя совершенно потерянным. Небо было слишком огромным, цветы слишком душистыми, птичий щебет оглушительным. Он вдруг понял, что с самого рождения Мириам, то есть вот уже два дня, не покидал спальни (его короткое появление на башне не в счет). Тибо казалось, будто он вернулся из долгого изгнания; он не узнавал ни себя, ни сада вокруг.

– Добрый день, ваше величество, – послышалось за спиной.

Наконец хоть кто-то знакомый: крайне взволнованный капитан.

– О! Гийом, Гийом, Гийом!

Последние двое суток Гийом подкарауливал короля, но не решался его тревожить. Между тем дела не ждали. Ливень переполнил Верную, она залила поля, канавы, дороги. Вымыла с прибрежного кладбища гробы и понесла их к бухте. Теперь на причале люди разбираются, где чьи покойники. Гийом подстерегал минуту, когда король выберется из своей скорлупы, но теперь никак не мог заговорить: он не видел короля – перед ним стоял усталый, ошалелый, растерянный друг. Он видел Тибо таким только однажды: на «Изабелле», в день их с Эмой свадьбы.

– Знаешь, что меня удивляет? – Тибо заговорил первым.

– Нет.

– Что сегодня – самый обычный день. Я обошел весь сад и все внимательно рассмотрел. Каждый занят своим делом. Грабли гребут траву, листья висят на ветках. Но для меня – все по-другому. Абсолютно все. Если б ты ее видел, Гийом… Приходи посмотреть.

– Прости, может, мне следовало зайти пораньше? Я просто думал…

– Ты правильно думал. Но сегодня зайди на нее взглянуть. Это, можно сказать, уже долг.

– Прости, я не сделал чего-то, что должен?

– Пока нет. Но когда она станет твоей крестницей…

– Моей кре… Ты надо мной смеешься?

– Разумеется, нет. С чего бы мне смеяться над лучшим другом?

Капитан не ответил. Это была невероятная честь. Крестный отец и крестная мать отвечали за ребенка, если его родители умрут; а если речь о наследнице трона, то правили как регенты до ее совершеннолетия.

– Ты ведь, надеюсь, не откажешься? Мы и крестную мать выбрали тебе под стать. Золотую девушку.

От намека на Элизабет капитан залился краской.

– У королей друзей мало, Гийом, а с тобой и думать не пришлось. Давай соглашайся, и все тут.

Гийом улыбнулся:

– Спасибо, Тибо. Это такая честь. Это…

Он приложил руку к сердцу. Этому застенчивому человеку было так неловко, и он очень не хотел расчувствоваться перед королем. И поэтому резко сменил тему:

– Лоран Лемуан хотел с тобой поговорить.

– Знаю, Манфред мне передал. Но сейчас не лучшее время.

– Ошибаешься. Время самое подходящее.

– Правда?

– Да.

– Ладно. Зайду к нему вечером. Заодно на звезды посмотрю. Интересно, мерцает ли еще Мириам.

– Вот именно, Тибо.

– Что – вот именно?

– Про Мириам он и хотел поговорить.

– Вот как? И почему же?

Гийом помедлил. Не ему следовало сообщать эту странную новость, но слова так и вертелись на языке.

– Она исчезла.