Первенцы

Эпилог 3. Хозяин

Госпожа Нишка как-то сказала: «Ты, Отто, должен быть полностью откровенен только с двумя людьми во всем мире – со своей женой и личным лекарем». Впрочем, вряд ли она была полностью откровенна с господином Вернером, как и он, в свою очередь, с ней. И все-таки Отто старался следовать совету матери – он представлялся ему довольно разумным.

От услуг лекаря из Тильбе он отказался сразу по прибытии в Столицу – отправил того в академию, учиться извлекать из людей арбалетные болты. Еще до начала сейма в город по приглашению Лукии Корсах приехал Матей из Тарды с двумя подмастерьями. Старший из них, угрюмый красноносый юноша по имени Алеш, в кругах ценителей поэзии более известный как Ясменник, обрел в юной госпоже Тильбе преданную поклонницу, а немного позже, с согласия и одобрения господина – тайную любовницу. Вернуть ей зрение мастер Матей не смог: время было упущено. Она, опираясь на плечо любимого человека, приняла это стойко. Ясменник посвятил ей полные светлой печали стихи.

Пока шли выборы и Отто каждый день погружался в пучину витиеватого пустословия, Столица полнилась слухами о загадочной природе недуга его жены и о некоторых других деталях ее биографии. Благодаря усилиям Корсахов в этот огонь не пролилось ни капли масла, и скромный костерок вскоре задуло восточным ветром, который принес тревожные новости: почти у самой границы видели хаггедских воительниц верхом не то на медведях, не то на лосях. Это известие сыграло Отто на руку. Господа, поглотив достаточно запасов и перемыв достаточно костей, предпочли поскорее разъехаться по домам на случай, если грянет новая война.

Война не грянула, а Отто большинством голосов был избран новым владыкой Берстони. Это заняло в полтора раза больше времени, чем он рассчитывал, и принесло скорее опустошение, чем удовлетворение. Возможно, дело было в том, что он взошел на вершину власти по земляным ступеням курганов.

Обряд передачи титула получился коротким. Принимая серебряный обруч из рук Вольдемара Корсаха, Отто подумал, что мать, будь она жива, уже на этом этапе попыталась бы установить свои порядки – например, настояла бы на присутствии всех сыновей предыдущего владыки, чтобы наполнить церемонию смыслом, которого в ней изначально не было. Госпожа Нишка стремилась все контролировать лично: своей рукой одаривать друзей, встречать соперников лицом к лицу. Ее раздражало, что Отто не таков. Он спокойно отпускал вожжи, если знал, что повозка прибудет на место в срок. Разумеется, так происходило не всегда, но на то и нужна его господская власть, чтобы уметь вмешаться при необходимости.

Отто отложил на край стола отчет из казначейства и потер глаза. Батенс своей дотошностью и кривым почерком уничтожит и без того редкие северные леса. Даже будь у Отто время охотиться, в здешних краях не так уж много подходящих для этого мест. Сейчас как нельзя кстати пришлась бы помощница, что могла бы ненадолго его подменить. Он часто вспоминал свою настоящую жену, отважную молодую женщину, которой был стольким обязан, и сожалел, что почти не успел ее узнать. До памятной трапезы над ее курганом оставалось десять дней. Отто знал, что где-то есть человек, который обязательно исполнит обряд.

В дверь тихонько постучали. Отто определил по характеру стука, что это Еник пришел передать чье-нибудь сообщение. Так уж повелось с первых дней правления нового владыки: когда семье срочно нужен господин Тильбе, она посылает к нему своего гонца. Мальчик прокрался в кабинет на цыпочках, как будто его никто не должен был заметить, и протянул Отто вчетверо сложенную записку: «Она уже шнурует платье. В гневе. Не имею понятия». И немного ниже, отдельной строкой: «Сегодня вечером у тебя?» Отто улыбнулся, бросил записку в предназначенную для этих целей маленькую жаровню и обратился к Енику:

– Передай ему два слова: «спасибо» и «да».

Мальчик развернулся на пятках, потом вспомнил, что не поклонился, снова посмотрел на Отто, неловко кивнул и убежал. Хороший парнишка, сообразительный и не такой смурной, как брат. Когда Алеш под руководством мастера Матея осматривал госпожу Тильбе, чтобы удостовериться в ее беременности, Отто удалось немного пообщаться с младшим подмастерьем.

«Я не подмастерье, – отрицал Еник, – меня не пускают глядеть на женщин». Отто поправил на нем съехавший ворот рубахи и сказал: «Всему свое время». Мальчик дернул плечом. «Дед Матей тоже так сказал, когда я спрашивал, зачем в сказке про Солнышко нужны все остальные». Рубаха опять сдвинулась на сторону, Отто трогать ее не стал. «Интересная сказка, – сказал он, поймав на себе любопытный взгляд детских глаз. – Мне кажется, она учит тому, что все началось не с нас, не нами и закончится». Алеш вышел из комнаты госпожи совершенно счастливый – ни до, ни после Отто не приходилось видеть его таким.