Первенцы русской свободы

После окончания дела декабристов и приведения приговора в исполнение Я. Н. Толстой, сидя за границей в самом бедственном положении, без денег, без писем с родины, под вечным подозрением, задумал реабилитировать себя. 26 июля (очевидно, по новому стилю) 1826 г. из Парижа Толстой обратился с всеподданнейшим письмом, в котором дал объяснения о своих отношениях к тайным обществам. Письмо это, очевидно, не подействовало. 17 октября того же года Толстой обращается уже с всеподданнейшим прошением и прилагает записку, в которой не совсем дословно повторяет объяснения письма от 26 июля[508]. В приложениях мы даём текст письма и записки, но здесь нас не интересует история реабилитации Толстого и не занимает вопрос, как и насколько верно изображает Толстой свои отношения к тайным обществам. Мы остановимся только на его рассказе о «Зелёной лампе». Заметим, однако, что Толстой старается свести к нулю своё участие во всех тайных обществах, предпочитая подробнее рассказать о «Зелёной лампе». Такой метод оправдания, надо думать, был подсказан неглупому Толстому известной ему судьбой товарищей по «Зелёной лампе» и, прежде всего, Всеволожского. Вот что говорит Толстой о «Зелёной лампе». Воспроизводим рассказ письма, в скобках указывая изменения и дополнения записки, приложенной к прошению[509].