Первенцы русской свободы

В составленном в 1827 году для Николая I «Алфавите членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам прикосновенным к делу, произведённому высочайше учреждённою 17 декабря 1825 года Следственною комиссиею»[499], находим и имя Никиты Всеволодовича Всеволжского. Против этого имени записано: «по указанию кн. Трубецкого, Бурцова и Пестеля Всеволжский был учредителем общества Зелёной Лампы, которому название сие дано от лампы, висевшей в зале его дома, где собирались члены, коими (по словам Трубецкого) были: Толстой, Дельвиг, Родзянко, Барков и Улыбышев. По изысканию Комиссии оказалось, что предметом сего общества было единственно чтение вновь выходящих литературных произведений, и что оно уничтожено ещё до 1821 года. Комиссия, видя, что общество сие не имело никакой политической цели, оставило оное без внимания»[500]. В «Алфавите» занесены и все поименованные тут лица, и против фамилии каждого из них, за исключением Я. Н. Толстого, повторяется та же самая запись. Запись же против фамилии Я. Н. Толстого указывает только принадлежность его к Союзу благоденствия и не упоминает о «Зелёной лампе».

Никто из лиц, оговоренных Трубецким в принадлежности к «Зелёной лампе», не допрашивался; все они оставлены без внимания, за исключением Я. Н. Толстого, который в это время был за границей и не мог быть допрошен.

В этом итоге разысканий Комиссии нет упоминаний об оргиастических особенностях сообщества, но обратимся к другому итогу, подведённому уже в 1827 году, более полному.

В «Кратком описании различных тайных обществ, коих действительное или мнимое существование обнаружено Следственною комиссиею»[501], находим следующее описание общества «Зелёной лампы».

«В 1820 году камер-юнкер Всеволжский завёл сие общество, получившее своё название от лампы зелёного цвета, которая освещала комнату в доме Всеволжского, где собирались члены. Оно политической цели никакой не имело; члены съезжались для того, чтобы читать друг другу новые литературные произведения, свои или чужие, и обязывались сохранить в тайне всё, что на их собраниях происходило, ибо нередко случалось, что там слушали и разбирали стихи и прозу, писанные в сатирическом или вольном духе. В 1822 году общество сие, весьма немногочисленное и по качествам членов своих незначащее, уничтожено самими членами, страшившимися возбудить подозрение правительства. Камер-юнкер Всеволжский, равно как и прочие его сообщники оставлены без внимания».

В этом свидетельстве встречаем указания и на тайну, соблюдавшуюся в обществе, и на сатирический или вольный дух читанных на собраниях стихотворений, и на исключительно литературный характер общества.

Перейдём теперь к тем показаниям, которыми располагала следственная комиссия, составляя свои заключения об обществе «Зелёной лампы». Первый итог основан на показаниях Трубецкого, Бурцова и Пестеля.

Впервые о «Зелёной лампе» Комиссия услышала, по-видимому, от Пестеля. В своих дополнениях к ответам, данным генералу В. В. Левашову, 6 января 1826 года Пестель, между прочим, пишет: «Слыхал я ещё о существовании двух тайных обществ под названием Русские рыцари и Зелёная Лампа. О членах и подробностях ничего не слыхал и не знаю, уничтожились ли они или ещё продолжаются. О первом слыхал от ген<ерала> Орлова, а о втором, за давностью времени, никак не упомню, кто мне говорил, ибо это было ещё в 1817 или 1818 году. Но кажется, что Трубецкой о том знал». Через несколько дней Комитет предложил Пестелю «объяснить с подробностию и чистосердечием всё то, что ему известно о существовании, действиях и взаимных сношениях с другими обществами „Зелёной Лампы“». 13 января Пестель отвечал: «О „Зелёной Лампе“ никак не могу припомнить, кто мне говорил, ибо сие было ещё в 1817 или 1818 годах, но тогда же было мне сказано, что князь Сергей Трубецкой имеет сведение о сём обществе. Я впоследствии никогда о том с Трубецким не говорил, ибо совершенно забыл о сей Зелёной Лампе, да и полагаю, что её общество было весьма незначащее, ибо после того никогда более ничего про неё не было слышно»[502].

Не получив никаких указаний от Пестеля, Комиссия обратилась, конечно, к Трубецкому. 12 января Трубецкому был предложен следующий вопросный пункт: