Читаем Первое апреля октября полностью

Первое апреля октября

- Нет, - упрямо тряхнул головой Яков. - Категорически.

- Аргументируй.

- Сто восемьдесят шесть.

- А-а, ты в этом смысле... Нет, Яков, - четыре.

- Шесть. Я считал. Ты сбился ещё на сто восемьдесят пятом.

- Как я мог сбиться на сто восемьдесят пятом, если я до него ещё не дошёл? - улыбнулся Пётр. - Где логика?

- Шесть, - Яков упрямо поджал губы. Селёдка качнула головой, словно хотела уплыть. Но хвост её был намертво приклеен к подбородку Якова, уплыть она не могла.

Глухо и почти неслышно стукнул брошенный в кучу камешек. Маленький, не более сантиметра, он смущённо сполз по невысокой пирамиде камней вниз, докатился до сандалии Петра и замер в её тени. Пётр укоризненно посмотрел на принесшего, покачал головой.

- Небось, если бы нужно было найти камень, чтобы бросить в меня, ты отыскал бы размером побольше, Фома, - сказал он.

Названный Фомой смущённо отряхнул белые одежды, кашлянул и улыбнулся, но ничего не ответил. Качнулся, словно сомневаясь, уйти или остаться, - пошёл.

- Сто восемьдесят пять, - вздохнул Пётр.

Яков молча замотал головой, сердито сплюнул.

- Фома, Фома... - продолжал Пётр, словно не замечая недовольства собеседника. - Как был неверующим, так и остался.

Он поднял камешек, приютившийся возле его ноги, бросил в кучу.

- С таким радением мы не скоро завершим, - кивнул Яков. - Пойти, что ли, тоже собирать...

- Нет, Яков, - возразил Пётр, - ты нужен здесь.

- Так ли уж?

- Ты моё второе я.

- Я твоё второе ты, - кивнул Яков, словно осмысливая и пробуя на вкус. - Двуликий Янус — это то, к чему ты стремишься?

Пётр улыбнулся, не ответил.

Солнце поднималось в зенит; назревала жара, пузырящаяся, как жёлтый сыр на раскалённой сковороде. Ни ветерка. Ленивые голуби без азарта паслись на газоне под сенью высокого забора.

Худосочный юноша в белом несмело, бочком, приблизился к сидящим; робко поглядывая на Петра, неловко бросил в кучу принесённый камень, присел на корточки.

- Устал, Иванушка? - ласково произнёс Пётр. - Ну, ты отдохни, отдохни.

- Учитель, - срывающимся голосом начал Иван, - учитель... Андрей совсем не хочет собирать камни. Мы собираем, а он разбрасывает. Я не устал, нет. Но почему Андрей разбрасывает?!

- Разбрасывает, - пошевелил бровями Пётр. - Знать, время его такое. Время собирать и время разбрасывать, сказано же вам.

- Но так мы никогда не построим, - со слезами в голосе протянул юноша.

- Построим, Иванушка, построим, - успокоил Пётр. - Уже сто восемьдесят шесть камней насбирали.

- Восемь, - вставил Яков, от упрямства каменея лицом — хоть сейчас клади в общую кучу.

- Сто восемьдесят шесть, - повторил Пётр спокойно, без всякого раздражения и укора.

Подошёл ещё один камненосец в белых одеждах, запорошённых пылью.

- Аве, Лёвушка! - улыбнулся ему Пётр. - Сто восемьдесят семь.

- Позвать бы ещё кого, - вздохнул Лев, бросая в кучу немалую каменюку. - Что ж мы вдесятером-то.

- Водиннадцатером, - поправил Пётр. - Справимся, Лёвушка, справимся. Званых-то много может быть, а вот избранных...

Лев согласно кивнул, махнул Ивану. Взявшись за руки, они двинулись на поиски.

На ветку акации неподалёку уселась ворона, деловито каркнула. Иван вздрогнул, вцепился в руку Льва, завертел головой, выискивая испуганным взглядом злокозненную птицу.

- Да полно тебе, - Лев погладил спутника по голове, мягко подтолкнул в спину. - Идём, идём.

- Быть беде! - пробормотал себе под нос встречный с булыжником в руках. - Вчера тоже пела она. И что потом? К утру камня на камне не осталось.

Иван услышал, обратил на говорящего слёзный взгляд, колени его подогнулись, словно давило на плечи невыносимое бремя.

- Ну! - прикрикнул на паникёра с булыжником Лев. - Будет каркать-то, будет!

- Семён! - позвал Пётр. - Сёмушка, иди сюда, мой хороший, не стой там. Камень-то, я чай, тяжёл у тебя.

- Истинно, учитель! - подтвердил Семён. - Тяжёл, зараза!

- Прости его Господь, сквернословца - вздохнул Яков.

- Ты молодец, Сёмушка, - кивнул Пётр. - Молодец. Неси сюда камушек, не надрывайся, стоючи. Всё, что даёт Господь, всё во благо, Сёмушка. И камень от Господа, и он тоже во благо, стало быть. И тягость его.

- Да, учитель, - пропыхтел Семён, опуская булыжник на кучу.

- А сколько надо камней на лестницу? - спросил следующий подошедший.

- На какую лестницу, Матвеюшка? - вопросил Пётр.

- Ну... - дёрнул Матвей головой, бросая в кучу камешек не больше пуговицы размером. - Которую строить будем.

- Мы не будем строить лестницу, мой хороший, - покачал головой Пётр. - С чего ты решил про лестницу?

- Вчера же говорили, - пожал плечами камненосец.

- Нет, Матвеюшка, ты что-то не так понял. - покачал головой Пётр. - Не понял ты, мой хороший. Это Яков думал, что лестницу.

- Я не думал! - замотал головой подошедший Яков.

- Да не ты, Яшенька, не ты. Другой Яков, - Пётр кивнул на сидящего рядом.

- И правильно я думал, - загорячился тот. - Лестницу и надо!

- А Варфоломея на руках понесём? - возмутился Яков, тот, что подошёл. - Сам-то он не поднимется.

- Мы не будем строить лестницу, Яша, - успокоил Пётр. - Мы будем строить...