Первое дело Еремея

Еремей не спеша убрал засов, вышел навстречу идущим. Достопочтенный Хармсдоннер и два стража границы — в лицо Еремей их знал, но по имени не помнил.

Лора выскочила из-за спины Еремей, кинулась к отцу. То обнял её.

— Ну, ну, что ты… Ночь не виделись, всего-то. А где матушка и Сара, неужели до сих пор спят?

Лора зарыдала — громко, в голос.

Достопочтенный Хармсдоннер вопросительно посмотрел на Еремея.

20

Последующая склянка была самой тяжелой из пережитых в Но-Оме. Достопочтенный Хармсдоннер не дрогнул лицом — застыл. Все чувства он спрятал, не желая делиться ими с чужим. С Еремеем. Вместо этого он монотонным голосом вновь и вновь расспрашивал о прошедшей ночи, о каждом её мгновении, словно надеясь найти зацепку, позволяющую обратить время вспять.

Когда Еремей в третий раз повторил слово в слово то, чему был свидетель, достопочтенный Хармсдоннер выглядел столь же бесстрастным, как и прежде, но Еремею показалось, что старшина поселения принял какое-то решение.

— Брасье… Что ж, это многое объясняет. Но вы правы, отец Еремей, он может быть не один, — говорил достопочтенный Хармсдоннер глухо, но твёрдо. — Слишком много жертв для одного оборотня.

— И почтенный Рэндольф не смог ему противиться… — начал было Еремей, но Хармсдоннер прервал его:

— Мы не знаем роли Рэндольфа. Не исключено, что он и Брасье были заодно.

— Заодно? — Еремей не думал, что ещё способен удивляться.

— Быть может, рудокоп Ларс Стаханов не случайно умер именно прошлой ночью. Его могли поторопить. Дать яд.

— Но зачем?

— Чтобы выманить вас из дома. И не позволить Ларсу Стаханову рассказать кому-нибудь о своих подозрениях. Если бы моя дочь случайно не осталась живой, Брасье обвинил бы в случившемся именно вас, отец Еремей.

— Да, возможно, — Еремей и сам думал об этом.

— Вы в Но-Оме человек новый, вашего прошлого никто не знает, а капитан Брасье имеет репутацию отважного и преданного богатыря. Он пользуется неограниченным доверием стражей границы. Его обвинению поверили бы многие. Он бы расправился с вами. Потом — со мной. Просто бы подстерег и убил.

— И…

— И стал бы выедать Но-Ом. Оставаясь единственным Советником, он получал полную, неограниченную власть. Запугав людей, он бы заставил их поверить во что угодно. Что вы оставили после себя с полдюжины куколок…

— Куколок?

— Так называют новообратившихся оборотней до той поры, пока они не заматереют… Не начнут питаться человечиной. Страшная беда грозит поселению.

— Грозит? Но мы же теперь знаем оборотня.

— Этого мало. Нужно, чтобы все остальные знали, что капитан Брасье перестал быть человеком.

— Но ваша дочь слышала…

— Слышала. Но не видела. Ей могло показаться — так будет говорить Брасье. Его слово против её слова, что тогда? Сторонники Брасье не дадут капитана в обиду лишь на основании слов Лоры. Вспыхнет подозрительность, и малейшая искра сможет послужить поводом для взаимной резни. Нет, требуются доказательства неопровержимые. Или… — достопочтенный Хармсдоннер задумался.

Еремей — тоже. Есть о чем. Как быстро старшина поселения увидел опасности, о которых Еремей и не подозревал. Опыт. Опыт и ум. Опыта он наберётся, если удастся подольше пожить. А вот ум — данность, его не займешь, не купишь, в наследство не получишь.

— Если бы у нас было средство Арджента… — начал он и остановился.

— Вы что-то сказали? — переспросил старшина.

— Существует средство, позволяющее распознать оборотней, вампиров и прочих полиморфов. Средство Арджента. Если бы оно у нас было…

— Но, быть может, оно было у отца Колывана? Отец Колыван слыл знатоком алхимии.

— Я смотрел. Нет. Может быть, действительно, было, но, убив отца Колывана, оборотень позаботился, чтобы средство исчезло. Или его не было с самого начала, всё-таки это большая редкость.

— Будем надеяться — невпопад сказал старшина. Заговаривается. Ещё бы — гибель жены и сестры…

— Что проку в надеждах?

— Тот прок, что оборотень не знает, что у нас нет этого средства. А мы скажем, что оно — есть!

Перед Еремеем забрезжил выход.

— И тогда…

— И тогда мы посмотрим на реакцию капитана Брасье. А, главное, её увидят другие.

— Но вдруг капитан знает наверное, что у нас нет этого средства?

— Попробовать стоит. Мы ведь ничего не теряем. Намешайте что-либо с виду похожее, какое оно, средство, на вид — красное, синее? И на Совете предложим всем, а для начала советникам, пройти испытание пробой. Согласны?

— Согласен.

Что-то достопочтенный Хармсдоннер не договаривал. Наверное, это и не требовалось — говорить все до последнего, особенно в присутствии Лоры. Та сидела в уголке и смотрела вниз, на пол, изредка на несколько мгновений поднимая голову и тут же опуская её вновь.

— Тогда поспешим. Я объявлю поселенцам, что собираю чрезвычайный совет. Остальное они поймут сами, — достопочтенный Хармсдоннер вставал трудно, тяжело, словно на плечах его лежал скит Но-Ом.

Так оно, в некотором смысле, и было.

— Вы же приходите. Через склянку. Успеете?

— Успею, — Еремей проводил советника до порога, что он ещё мог для него сделать?

Стражи границы шли за семьёй Хармсдоннеров — за тем, что от неё осталось.

И похоронить-то некого.