Первое дело Мегрэ

— Взгляните на два плана, приложенные к делу, — посоветовал мне Леборнь, — и вы снова почувствуете себя мальчуганом, которому настойчиво вдалбливают в голову латинские склонения. Посмотрите на обсаженный платанами двор, на арку, что ведет в залитый солнцем сад… Окна классных комнат и учебных залов выходят на долину Роны. А из окон лаборатории видна церковная площадь, где местные жители обычно играют в шары…

— Ив этом маленьком раю совершено преступление?

— Да… Не преступление, а ограбление.

— Крупная сумма?

— Две тысячи триста восемьдесят франков двадцать пять сантимов. Точно.

Я подумал, не шутит ли Леборнь: тон, каким он назвал эту сумму, показался мне излишне напыщенным.

— И вы утруждаете себя из-за двух тысяч франков и каких-то сантимов? — удивился я.

— Само по себе дело крайне любопытное. Кроме того, эта история чуть не стоила жизни одному человеку.

Леборнь вытащил из папки и положил предо мной газетную вырезку. Во мне что-то дрогнуло. Один заголовок чего стоил!

СКАНДАЛЬНОЕ ДЕЛО, ЕДВА НЕ ЛИШИВШЕЕ НАШ ЛИЦЕЙ ЕГО ДОБРОГО ИМЕНИ

А вот и содержание заметки:

В настоящее время полиция занимается расследованием дела, которое в течение недели считала нужным не разглашать, дабы неосмотрительной поспешностью не повредить безупречной репутации нашего славного города.

Кража была совершена в кабинете самого директора лицея, достопочтенного господина Гроклода, чьи выдающиеся заслуги правительство отметило пожалованием ему ордена Почетного Легиона.

Сумма в 2380 франков 25 сантимов, предназначенная для оплаты счетов разных поставщиков, в том числе и мясника, исчезла при загадочных обстоятельствах, исключающих всякую мысль об обычном ограблении.

Деньги лежали в ящике бюро господина Гроклода. Ящик был заперт на ключ.

Однако ни замок, ни ящик не были взломаны. В ночь кражи единственный ключ от ящика лежал у директора в кармане пиджака, висевшего на спинке стула.

Произвели негласный допрос. Увы, выяснилось только, что кражу совершил кто-то из «своих».

Подвергнутый допросу швейцар утверждает, что в ту ночь никто без его ведома не мог проникнуть в здание.

Мадемуазель Эльза Гроклод, комната которой расположена как раз над кабинетом отца, тоже ничего не слыхала. Следствию негде было развернуться. Пришлось взять на подозрение всех, кто служит в лицее.

Нас убедительно просили хранить тайну. Но мы все же сочли нужным обрадовать наших читателей сообщением, что человек, над которым тяготеет это позорное обвинение и который, возможно, сейчас, когда мы пишем эти строки, уже арестован, к счастью, не принадлежит к числу жителей нашего города.

Впрочем, обвиняемый уже давно восстановил против себя наших сограждан: его поведение давало все основания предвидеть неизбежность того неприятного происшествия, местом действия которого оказался лицей.