Первое дело Мегрэ

— О таком деле лучше не напишешь, — заметил Жозеф Леборнь, читавший из-за моего плеча. — Газета весьма сдержанно описывает то единственное лицо, которое, будучи служащим лицея, не является коренным жителем города. Речь идет о двадцатитрехлетнем классном руководителе Анри Мажореле — лиценциате 21филологических наук и сотруднике нескольких передовых литературных журналов… Я видел его фотографию, но не мог оставить ее у себя. Мне кажется, что при полном внешнем несходстве характером он напоминает героя романа Альфонса Доде «Малыш».

Рост Мажореля метр восемьдесят; лицо сангвиника, усеянное веснушками, говорит о крестьянском происхождении; непокорные рыжие вихры не подчиняются гребенке и торчат во все стороны.

Неловкость и застенчивость сочетаются в этом юноше с мечтательной восторженностью.

Мажорель, как я уже говорил, сотрудничал в передовых журналах, но не пренебрегал и обычной газетной работой: засылал очерки, сказки и фантастические рассказы в редакции всех парижских газет.

В сопроводительных письмах Мажорель подчеркивал:

«Я чувствую в себе призвание к большой газетной работе и готов, если Вы окажете мне доверие, оставить занимаемую мной скромную должность и предложить редакции свои услуги…»

Он получал лестные, но отрицательные ответы. А случалось, и вовсе не получал никаких.

Пожалуй, это все, что я о нем знаю…

— Он арестован?

— Собственно говоря, его попросили не покидать стены лицея и даже нашли ему замену — человека, который по четвергам водит школьников на прогулку.

— Мажорель отрицает свою вину?

— Категорически! Однако директор лицея обнаружил в его комнате среди томиков стихов несколько научных работ Гросса и Рейсса о научных приемах и методах сыска. Кроме того, школьная кухарка подтвердила, что по вечерам классный руководитель часто посылал из своего окна световые сигналы карманным электрическим фонариком. И, наконец, в деле имеется убийственное для Мажореля показание одного из учеников лицея.

Этот ученик рассказал, что на большой перемене, как это бывает во всех школах, классного руководителя окружали ученики, с которыми он беседовал запросто! За несколько дней до кражи Анри Мажорель, держа в руке книгу Рейсса «Техника сыска», объяснял своим юным друзьям, что ныне полиция для разоблачения преступников располагает научными методами.

При этом Мажорель имел неосторожность добавить:

«И все-таки лично я сумел бы перехитрить сыщиков. Для этого достаточно лишь изучить их приемы!»

Жозеф Леборнь закурил и мельком посмотрел на оба плана здания.

— Вам ясна подоплека? — продолжал он. — После этого показания никто больше не сомневался в виновности Мажореля. Но за отсутствием улик никому не хотелось браться за это дело. Еще надеялись обнаружить украденные деньги, которые Мажорель безусловно не мог далеко запрятать.

Но для всех по-прежнему оставалось загадкой, как была совершена кража, то есть каким образом две с лишним тысячи франков исчезли из запертого ящика.

Полиция, по своему обыкновению, арестовала всех бродяг и подвергла их строгому допросу.

Директор лишился аппетита и смотрел на всех сотрудников исподлобья.

Жена умоляла его подать рапорт в министерство и раз навсегда выбросить из головы это дело.

На переменах ученики больше не играли; разбившись на группы, они с жаром рассказывали друг другу о действиях полиции, о следах, уличающих преступников, о взломах и грабежах.

Между тем сам Мажорель оставался как бы в стороне от этой шумихи. В классах, в столовой, во дворе он держался особняком, мрачный и унылый. В городе Мажореля не любили: ему не прощали франтовских галстуков и широкополых черных шляп. Вероятно, мужчины не могли простить ему благосклонности, которую выказывали к нему женщины и молодые девушки.