Первое дело при Красном

«Едва 9-й полк удалился на несколько сотен шагов, — пишет Солтык, — как он сделал крутой поворот и атаковал этих драгун с такой силой, что разорвал их и в один миг более двухсот человек из них вывел из боя. Польские уланы прибыли тогда вперемешку с неприятельской кавалерией к орудиям, канониры которых, боясь стрелять по своим собственным войскам, были захвачены; но так как они убежали с их передками, 9-й полк не смог увезти орудия. Эта блестящая атака не имела никакого дальнейшего результата, не будучи поддержанной другими полками нашей кавалерии; но она произвела сильную диверсию в поддержку тех, кто атаковал Красный, и колонне нашей кавалерии, которая тем временем обходила город на нашем правом фланге».

Лейб-шволежер 2-го полка (Вюртемберг), 1811 г.

Если Солтык уверяет, что 9-й полк действовал в одиночку, то Мюрат пишет, что «генерал Бордесуль во главе своей бригады перешёл мост непосредственно после этого и весьма вовремя приехал поддержать его. Неприятельская кавалерия полностью скрылась на весь остаток дня… Генерал Бордесуль исполнил наиболее дерзкую атаку на восемь орудий, которые он захватил вместе с 700–800 пехотинцев, которые их защищали». Как видим, король приписал захват орудий не полякам, а французским конным егерям. Действительно, честь взятия семи орудий принадлежит лейтенанту 3-го конно-егерского полка этой бригады Деламалю.{84} Похоже, что шассеры 3-го полка горели желанием отомстить русским за нанесённое им недавно жестокое поражение и реабилитироваться перед собственным командованием.{85} Процитированные документы позволяют предположить, что батарейная № 31 рота была разделена на две части: один дивизион (4 орудия) действовал отдельно и имел в прикрытии харьковских драгун, а прочие два дивизиона (8 орудий) находились под прикрытием двух батальонов Полтавского полка; именно они и были захвачены неприятельской кавалерией.