Первое Дерево

У дверей каюты она встретила Бринна. Тот вышел ей навстречу и молча преградил дорогу. Даже воздух в коридоре, казалось, был насквозь пропитан исходившей от него неприязнью. До Элемеснедена он никогда не сомневался в ее праве навещать Ковенанта, когда ей вздумается. Теперь же он спросил, причем довольно резко:

— Что тебе здесь надо, Избранная?

Она проглотила обиду и глубоко вдохнула, чтобы сдержаться.

— Если ты еще не слышал, то знай — у нас на борту элохим. Это Финдейл. Они его зачем-то послали вместе с нами, и, похоже, нам от него не отделаться. Единственный из нас, кто может найти на него управу, — это Ковенант. Я пришла попытаться помочь ему, прийти в себя.

Бринн переглянулся с Кайлом, словно спрашивая у него подтверждения ее словам, и, опустив глаза, с легким поклоном открыл перед ней дверь.

Она шагнула в каюту, метнув на харучая такой свирепый взгляд, что он не последовал за ней, а оставил их с Ковенантом наедине и даже прикрыл двери.

Линден постояла с минутку, собирая все свое мужество, но безмолвное присутствие Ковенанта, словно ледяной рукой сжало ее затылок, и она обернулась к нему.

Он сидел на каменном стуле у небольшого круглого столика, словно кукла: ноги вытянуты во всю длину и бессильные руки брошены ладонями вверх на колени. На столике стоял поднос с остатками завтрака. Возможно, она помешала Бринну закончить процедуру кормления. Но Неверящему это было безразлично. Его лицо выражало не больше, чем та черная пустота, что угнездилась в его мозгу.

Линден тихо застонала. Она вспомнила, каким увидела его в первый раз: буйного, энергичного, с глазами, мечущими молнии, с повелительной, властной складкой у рта. Он был предельно уставшим, но все же находил в себе силы жить и бороться. Идти по избранному пути до конца. Этим-то он и приворожил ее тогда.

Но сейчас она видела перед собой дряхлого старика, седого, с косматой бородой, надежно скрывавшей резкость черт. Глядя на него, можно было сказать, что этот человек потерпел крушение всех надежд. Глаза были пусты. Стеклянные, как у трупа.

Сейчас он был даже слишком похож на ее отца в тот страшный день. Когда последние капли крови вытекали из его перерезанных вен на грязные половицы чердака, он сидел точно в такой же позе, и взгляд его был так же пуст.

Ковенант отличался от него только тем, что дышал. Ежедневные кормления поддерживали в нем жизнь. Тут он произнес свою обычную фразу, и Линден испугалась, что на самом дне его подсознания все же сохранилось нечто, что боится ее и предупреждает об этом.

Она обязана одержать его. Как Опустошитель. От одной этой мысли во рту появился отвратительный привкус. Она поняла, что, если будет медлить, взвинтит себя еще больше. Знакомый страх, который всегда сковывал ее волю, болезненно сжал ледяной рукой сердце. Страх перед тем, во что она может превратиться. Руки ходили ходуном, но она заставила себя взять еще один стул, поставить его так близко к Ковенанту, что, сев, уперлась коленями в его колени, и трепещущими пальцами сжать его безвольные кисти. Затем она погрузилась в его слепые глаза, пытаясь найти путь к нему.

И вновь вокруг нее стала сгущаться беспросветная тьма, удушливая, просачивающаяся и в нее.

Но тут же появилась опасность: ее полная уверенность в бессилии и беззащитности Ковенанта выпустила на волю ее давний голод, и тот, урча от жадности, стал расползаться в ней.

Совершенно инстинктивно она попыталась загнать его назад и удержаться на сумеречной границе между своим сознанием и мраком бессознательности Ковенанта. Но бездонная пучина черной пустоты, заполнившей его мозг, стала затягивать ее. Однако она была еще в состоянии различать некоторые аспекты его состояния, которые сохранились где-то на задворках. К своему огромному удивлению, она обнаружила, что воздействие на него, заставившее замолчать его разум, оказывается, приостановило и распространение яда.

Кроме того, она нашла определенные качества, делавшие его поддающимся воздействию элохимов. Они ни за что не смогли бы проникнуть так глубоко в него, если бы он сам не подставился, подчиняясь привычке брать все на себя. Именно из этого источника брали начало и его сила, и его неспособность защитить себя. В ее глазах эти качества были столь высокими достоинствами, что ей достичь подобного даже не стоило и пытаться.

Но ее воля уже попала в знакомую ловушку. Входить так, как она вошла в него, было бесчестным и подлым поступком, это было надругательством над его целостностью — но, с другой стороны, разве можно оставить его без помощи? Разве это не было бы тоже подлостью? И пока Линден путалась в противоречиях, голодная тварь, свившая себе гнездо в ее сердце, беспрепятственно просачивалась наружу, алкая силы и власти. Силы Ковенанта. Возможности отмерять по своему желанию жизнь и смерть.

Подстегиваемая голодом, она нырнула в Ковенанта.

И ночь приняла ее как дар.