Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Представления о политической принадлежности определялись властью и покровительством. Община домочадцев и комитат (ее элитный аналог) были основными социальными единицами. Но мировоззрение людей издавна формировалось также за счет общения с шаманическими фигурами: ведуньями и ведунами, которые были посредниками между своими сородичами и духами, населявшими окружающий мир, проводили церемонии, отмечавшие рождение, смерть, заключение брака, заботились о благополучии местного сообщества. Несколько захоронений, с вероятностью принадлежащих подобным личностям, были найдены при раскопках. Самые известные раннесредневековые погребения такого рода на территории Британии — могила женщины из Байдфорда-на-Эйвоне (Bideford-on-Avon) и могила мужчины у входа в большой «длинный дом» в королевской резиденции Иверинг (Yeavering) в Нортумбрии. В обоих захоронениях было обнаружено «профессиональное» снаряжение: «подвески-ведра», странные треугольные медные пайетки, мешочек с магическими вещицами у женщины и тонкий железный жезл у мужчины[442]. В V веке, во времена резких социальных и экономических перемен, такие личности, должно быть, играли важную роль в жизни сообщества, помогая людям понять и пережить всевозможные сложные ситуации — от массовых переселений до голода, смуты, смерти детей, неуверенности в будущем. С помощью чар и заклинаний, умилостивительных даров и благоразумных обращений к предкам они повышали (или считалось, что повышали) шансы на хороший урожай и приплод, удачу в делах и благоприятную погоду. В современной западной культуре ценится рациональность: сейчас, как правило, косо смотрят на любые проявления измененного состояния сознания, будь то религиозный фанатизм, хипповская страсть к перемене мест или творения «сложных» художников. Культура раннесредневековых обществ — с цветистыми зооморфными орнаментами и фантастической геометрией, чудесами и знамениями, оборотнями из потустороннего мира — была готова признать визионарный потенциал разума и менее склонна разделять магический и реальный миры. Входившие в транс шаманы и жрецы, постящиеся монахи, люди, страдающие мигренями, эпилептики, надышавшиеся испарениями кузнецы и вдохновенные обладатели поэтического дара — все они, вероятно, имели — и описывали — опыт соприкосновения с иной реальностью, обогащая культурный багаж своих земляков.

Можно предположить, что изменение погребальных обрядов, которое мы наблюдаем практически повсеместно на юге и востоке Британии, происходило при участии этих «специалистов по духовным делам», помогавших членам местных сообществ обрести понимание, какая именно церемония подобает (или подходит) для погребения и поминовения умерших. Ситебед — женщина, чье имя вырезано рунами на погребальной урне, — могла быть именно такой личностью. Шаманизм, имевший дело с переходами из одного состояния в другое, выступал связующим звеном между практическим, осязаемым повседневным миром и доступным (при определенных условиях) миром предков, магии, богов и судеб, чьи логичные и непротиворечивые законы позволяли людям превращаться в деревья, зверей и птиц. Погребальный обряд V века был структурированным, формализованным и коллективным, и в то же время в каждом случае имел индивидуальные особенности, подобающие именно этому случаю. Кремационные кладбища, возникшие в начале V века как места захоронений и памяти членов местного сообщества, судя по всему, специально размещали на вершинах холмов (можно вспомнить Лавден-Хилл в Линкольншире и Спонг-Хилл в Норфолке), где могли проводиться и другие общественно значимые собрания и ритуалы[443]. Властители, шаманы, представители разных родов и семей могли, таким образом, периодически встречаться, чтобы подтвердить ощущение общности через совершение погребальных обрядов и, возможно, посредством заключения браков и политических союзов, торговли и установления законов. Такие города, как Грейт-Честерфорд и Анкастер, с большими кладбищами вне городских стен, также могли сохраниться в качестве центров, где возникали и укреплялись связи не только с живыми, но и с умершими: очевидная параллель с возродившимися фортами на холмах, ставшими фокусом местной и региональной идентичности на севере и на западе Британии. В трудные времена людям особенно сильно хотелось знать, кому и чему они принадлежат. Если в бронзовом веке некоторые погребения рассматривались как инвестиция в землю, как один из аспектов владения и ответственности, то и в новую «доисторическую» эпоху подобные инвестиции могли иметь важное значение. Язык, искусство, церемонии и обычай — все становилось способом сохранения идентичностей — даже когда сами идентичности переосмыслялись с наступлением новых времен.