Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Группы соседствующих виллов с королевским округом в центре назывались ширами (shire)[509]. Так, монастырю Линдисфарне были дарованы земельные угодья, включавшие собственно территорию острова, где он располагался (позже Айлендшир), и область вокруг villa regia в Норхеме на реке Твид (позже Норхемшир). Эти территории делились на виллы, которые названы «добавлениями» (appendiciis) к ширу. Таким образом, шир был, с одной стороны, удельной политической и экономической единицей, а с другой — объединением отдельных примыкающих друг к другу виллов. Археолог Стивен Дрисколл предполагает, что в тот же период сходная система существовала у южных пиктов: «танство» (thanage) было аналогом шира, и вся система строилась на тех же принципах контроля над земельными и социальными ресурсами, а ее основными элементами были cain (излишки сельскохозяйственной продукции) и conveth (обязанности гостеприимства)[510]. Кольм О’Брайен реконструировал систему раннесредневековых широв, составлявших северную часть Берниции, и показал, что один из них, Гефриншир, ранее был территорией королевского округа Ad Gefrin (Иверинга, резиденции королей Берниции) — территориальной общности, существовавшей в этих местах еще во времена вотадинов, в дохристианском прошлом. Эта область, описанная в рассказе Беды о судьбах королей Берниции как villa regia, не только обладала именно таким набором ресурсов, какой требовался независимому центру власти, — но и была тесно связана с древней традицией (над ней возвышается двуглавый холм с фортом Иверинг-Белл) как место собраний и отправления культа[511].

Раннесредневековые королевства не были порождением хаоса, их правители не изобретали новых правил по ходу дела. Они сформировались в результате более или менее естественного развития фундаментальных механизмов, с помощью которых местная власть обеспечивала свое существование в землях, где не было прямого государственного управления, но действовала безупречная логика древней системы, основанной на смене времен года, насущных потребностях земледельцев и скотоводов и давних вложениях в центры плодородия, сделанных многими поколениями предков.

При взгляде на пеструю мозаику владений и территорий, сообществ, прав, границ и ландшафтов становятся понятны суть и причины конфликтов V и VI веков. Гильда, живший на периферии, на западе бывшей провинции, видел этнические и династические противоречия, ставшие подоплекой моральной и социальной деградации, которой не могли воспрепятствовать его «правители» и «судьи», в то время как сами «бриттские короли» и церковники были ответственны за те политические и религиозные ошибки, свидетелем которых он был. Нынешние географы и историки, глядя в прошлое, видят еще яснее: они различают некоторые механизмы, порождавшие напряженность в центральных областях бывшей римской провинции.

Местные сообщества соперничали за право получать свою долю самых ценных ресурсов: лесных выпасов для откорма свиней, овец и крупного рогатого скота; заливных лугов, плодородие которых поддерживалось за счет ежегодных наносов ила в весеннее половодье; рыхлых и хорошо дренированных почв, удобных для вспашки; соляных источников и солеварен. В некоторых регионах, согласно древним обычаям, традиционно поддерживались и соблюдались общинные права. Ощущение общности интересов выражалось в строительстве однотипных жилищ и одинаковых захоронениях на общих кладбищах, служивших также местами собраний. Там, где такие сообщества выдерживали внутреннее и внешнее давление, подталкивавшее их к взаимной конкуренции, местности и области сохраняли очень давние (часто бриттские) названия вплоть до того времени, когда они были зафиксированы в письменных источниках: Spalda, Gyrwa, Arosœtna. В других случаях конфликты внутри сообществ и между ними, не утихавшие на протяжении ста и более лет, могли способствовать возникновению моды на воинские захоронения или помочь возвышению какого-то одного семейства. Десятки названий на — inga — яркое подтверждение действия описанных механизмов на местном уровне.

Совершенно иные представления о власти и контроле над территориями воплотились в судьбах небольших позднеримских городов, где элита присвоила власть над окрестностями и право собирать с них дань. Отчасти эти права могли передаваться отрядам букеллариев, нанятым для защиты экономических интересов элиты и, как это ни смешно, самой «римской» идеи. На границах бывшей провинции командиры крепостей, лишившиеся политической, гражданской и военной поддержки, договаривались с местными жителями или тем или иным способом вынуждали их подчиниться. В других местах шайки пиратов из-за Северного моря отвоевывали себе территории и собирали дань с окрестностей, а на западе и на севере бывшей провинции из остатков племенных цивитатов рождались новые королевства, где правили нечестивые «тираны», так возмущавшие Гильду.