Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Они ответили: «Народ, к которому мы принадлежим, называется англами». — «Ангелы Божии», — повторил Григорий. Потом он спросил: «А как зовут короля этого народа?» Они сказали: «Элле»; после чего он заявил: «Аллилуйя, там должны слышать хвалу Богу». Затем он спросил о названии их племени, на что они ответили: «Дейра»; и он сказал: «Они должны бежать от Божьего гнева (De ire Dei) к вере»[835].

В распоряжении Беды имелись некоторые письма Григория, кроме того, он переписывался со священнослужителями из Кента, у которых имелись сведения о миссии. Эти современные событиям свидетельства, на основе которых Беда выстроил свой пристрастный, но поддающийся объективному прочтению рассказ, возвращают раннесредневековую Британию в основное русло европейской истории. Из них мы видим, что Григорий, имевший обширные связи с церковными иерархами и светскими властителями, сделал все, чтобы обеспечить своему главному посланнику, Августину, всю возможную поддержку на пути в неизвестность. Тем не менее Августин, приор собственного монастыря Григория в Риме, так боялся этого поручения, что с полпути повернул назад, и папе пришлось в письме настоятельно убеждать его продолжить путь. Копию этого письма Беда получил прямо из Рима и процитировал[836].

Августин и его спутники везли рекомендательные письма к епископам с просьбой оказывать им всяческую помощь. Франкскому королю Австразии, Теодеберту II (правил, предположительно, в 595–612), в то время должно было быть не больше десяти или одиннадцати лет, так что у Августина, вероятно, было также письмо Григория к Брунгильде, бабушке и регенту Теодеберта, которая, скорее всего, находилась тогда в Турне или Метце. Насколько можно судить, ни франкские короли, ни их епископы до этого не осознавали и не использовали политические возможности, которые открывала отправка миссии к «народу англов». Григорий, взывая в основном к их христианской добродетели, просил поддержки и защиты для Августина и его спутников. Он также намекал на земное вознаграждение, обещая:

Господь всемогущий, который узнает, что с благочестивыми мыслями и от всего сердца вы радеете за Его дело, сможет благоприятствовать вашим делам и после земного правления ввести вас в Царствие Небесное[837].

Если Этельберт и его франкская королева, Берта, были предупреждены о миссии или сыграли какую-то роль в ее организации, Беда об этом или не знал, или решил этот факт игнорировать. Он предлагает читателю вполне традиционный сюжет: король, первоначально проявивший недоверие, был убежден красноречивой проповедью римлян. Он позволил Августину и сорока его спутникам разбить лагерь на острове Танет, где издавна существовал emporium, игравший роль рынка, перевалочного пункта и нейтрального въездного порта. Здесь можно было проверить честность гостей и их добрые намерения. Король, несмотря на то что его королева была знакома с церковными обрядами (в конце концов, при ней был священник, совершавший для нее богослужения в церкви у восточной стены Кентербери[838]), настоял на встрече под открытым небом, опасаясь какой-либо магии. По рассказу Беды, Августин размахивал серебряным крестом и «образом Господа, запечатленным на доске». Этот эпизод может показаться странным, однако он напоминает политический спектакль, разыгранный Колумом Килле и королем Бруде в Грейт-Глене, — театр власти.

Король и его советники (возможно, получившие краткие наставления от королевы Берты) выслушали слова Августина (которые, надо полагать, переводил ее духовник) и согласились принять миссию, выделив ему и его спутникам земли «сообразно их рангу»[839]. Спустя четыре года стало понятно, что миссия развивается успешно, поскольку папа Григорий прислал в Кент новую группу церковников, а также книги и все необходимое для дальнейшего расширения деятельности. Глава новой группы привез Августину паллий[840], который подтверждал его статус архиепископа и право рукоположить новых епископов в Рочестере и Лондоне. В Кентербери появился первый архиепископ.