Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Итак, похоже, следы «больших людей» V века можно найти в определенных местах: в римских крепостях, где, согласно археологическим свидетельствам, в V веке еще оставались гарнизоны; в некоторых (возможно, во многих) небольших городах, имевших свой территориум; в некоторых виллах; в фортах на вершинах холмов на западе и севере; на берегах судоходных рек, выводящих на побережья, откуда было удобно плавать на континент. Когда археологи и географы научатся лучше распознавать и интерпретировать имеющиеся данные, можно будет составить примерную карту. Бо́льшая часть рассмотренных вариантов отражает внутренние процессы, происходившие в бывшей римской провинции. Все вышесказанное подводит нас к логическому выводу, что в целом Британией V века управляла формирующаяся местная элита, — однако единый сценарий при этом отсутствовал; мы видим множество разных вариантов приспособления к изменившейся действительности, каждый из которых имел свои социальные, экономические и политические последствия, которые попадают в поле зрения историков лишь в тот момент, когда большая часть этого разнообразия уже теряется, — ближе к началу VII века. Найдется ли в этом мозаичном полотне место для великого переселения германских воителей и их дружин?

7 Имущество и принадлежность

Мифическое прошлое. — Gens Anglorum. — Лейкенхитский воин. — Молчание могил. — Загадка языка. — Апартеид. — Измененные состояния. — Искусство. — Власть

^{Зарисовка могилы англосаксонского воина из Озенджелла (Кент)}

В какой-то момент в VI веке на кладбище на острове Танет похоронили мужчину с копьем, боевым кинжалом, щитом и кувшином, в котором могло быть пиво. Конечно, хотелось бы знать, кто положил к нему в могилу эти вещи — и почему. Видимо, покойный принадлежал к преуспевающему семейству, — возможно, он был главой семьи. На его похоронах, скорее всего, присутствовали многочисленные представители его рода, а может быть, и старейшины племени. Он говорил на языке народа, который позже будут называть «люди Кента» (или «кентцы»); его одежда и способ погребения считались подобающими для человека его возраста, статуса и происхождения. Его оружие принадлежало ему точно так же, как он сам принадлежал семейству и клану. А еще он принадлежал земле, которую обрабатывал, за которую, возможно, сражался и в которой его похоронили. Он, скорее всего, унаследовал свое оружие и право его носить так же, как унаследовал свой язык и культуру.

В дописьменных сообществах чувство принадлежности — к своей семье и дому, к более дальней родне и клану, к племени, объединенному общими традициями и культурой, — тесно связано с ощущением прошлого, с устными преданиями, хранящими память о земле и людях, с представлениями о предках и мире духов. Чтобы представить себе эти нематериальные реалии, археологам приходится разбирать зашифрованные послания, закодированные в принадлежавших людям вещах: имуществе, которое теряли, выбрасывали, передавали по наследству следующим поколениям, хоронили вместе с умершими. Но, как известно даже студентам-археологам, горшки — это одно, а люди — совсем другое. Мы знаем кое-что о жизни владельцев вилл благодаря дошедшим до нас письменным свидетельствам — например, письмам Сидония Аполлинария. Жители Вест-Стоу, Вест-Хеслертона, Макинга молчат — у нас есть только оставшиеся после них постройки, памятники, ремесленные изделия. Между черепком от горшка и живым человеком — пропасть, которую археологи не в состоянии преодолеть. Этнография, история искусств и лингвистика помогают заполнить эту лакуну: понять, что это значило — принадлежать и владеть, и как это было в течение нескольких веков после падения Рима.

^{Аберлемно II: величественная сцена битвы или охоты, вырезанная на каменной плите, найденной в церковном дворе Аберлемно (Ангус). Загадочный зигзагообразный жезл, зеркало и гребень — символическое отражение статуса и/или родства}