Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Дошедшие до нас эпические повествования и поэмы ирландских, валлийских, камбрийских и англосаксонских поэтов рассказывают о деяниях королей, королев, воинов, о судьбах их народов, о смелых набегах и сказочных богатствах, о встречах людей с удивительными живыми существами и своенравными духами. В ирландской скеле «Похищение быка из Куальнге» рассказывается о войне уладов (жителей Ульстера, одной из четырех исторических провинций Ирландии) с Айлилем и Медб, яростной и воинственной королевой Коннахта, пытавшимися угнать великолепного и сказочно плодовитого быка, и о том, как юный и очень кровожадный герой Кухулин дал им отпор, а также о вмешательстве сверхъестественных существ, принявших обличья людей[397]. Средневековое собрание валлийских легенд, по-видимому сохранившее истории более давних времен, прославляет отважных воинов — Герайнта, который скачет в кровавую битву на быстром коне, держа в руке сверкающее копье, или даже римских узурпаторов вроде Магна Максима, чей образ поэтически переосмыслен в сказании «Сон Максена Вледига»[398]. К той же традиции относится и камбрийская поэма «Гододдин», повествующая о неудачном военном походе союза «людей Севера» (Gwŷr y Gogledd) против англов из Катраэта (Catraeth; Каттерик, римский город, контролировавший вход в долину Суэйла)[399]. Величайшая англосаксонская героическая поэма «Беовульф», названная по имени ее главного героя, рассказывает о его славной победе над ужасным чудовищем Гренделем, затем — о том, как спустя много лет он геройски погиб в последней битве с драконом, и завершается образцовым описанием его погребального костра и похорон[400]. В других англосаксонских поэмах говорится об изгнании и печали, рассказывается о кровной мести и хитроумных кузнецах. Древние повествования тех земель, которые сейчас зовутся Шотландией, до нас не дошли; пиктский язык никогда не был письменным, но в выразительных резных изображениях на камне мы обнаруживаем образы и темы, типичные для всех народов атлантических островов: охотники, воины, плодовитые быки, фантастические водяные звери, — мироощущение воинской знати, основу жизни которой составляли статус и слава, пиры, родственные связи и взаимные обязательства.

Эти истории содержат определенный культурный багаж, включающий язык, чувство общности и привязанности к родным местам, обычаи и законы, почтение к властителям и ремесленные традиции. Воплощенные во всех инсулярных преданиях представления и системы ценностей очень похожи, несмотря на культурные барьеры, которые принято расставлять между бриттами и англосаксами, или между срединными и восточными саксами, или между жителями приграничья и Болотного края. Несмотря на острое ощущение местной и региональной идентичности, народы Британских островов были скорее похожи друг на друга, нежели друг другу чужды. Это неудивительно: их языки и культуры имели общие индоевропейские корни[401]. Их заботило право на землю и домашний скот, ход времени, возмещение за увечье, причиненное намеренно или случайно, нарушение границ (включая технически сложный вопрос относительно нарушающих границу пчел)[402], брак и развод, плодовитость, социальная иерархия, а также цена — всего, вплоть до размера компенсации за свинью, которая умерла до того, как ее откормили на осеннем урожае желудей[403]. Ход времени и путь человека по дуге жизни отмечались празднествами и церемониями в соответствии с движением Солнца, Земли, Луны и приливов. Дошедшая до нас поэзия таит в себе практическую мудрость, загадку и ироничную философию:

Mæst sceal on ceole… sweord sceal on bearme.
Мачте место на корабле… мечу место на коленях[404]

.

Можно даже предположить, — поскольку нет возможности доказать, — что семьи и местные сообщества имели свои традиции, касающиеся песен и танцев, и передавали их из поколения в поколение. Мудрый археолог, работая лопатой и совком, грезит о сельских плясках и карнавалах в духе Брейгеля.

Беда Достопочтенный, писавший в первой половине VIII века, перечислил пять языков, на которых говорили на острове Британия: ирландский, бриттский, пиктский, английский, а также латынь. Он, видимо, и сам владел как минимум тремя из них[405][406]. По его мнению, на этих языках (кроме латыни) говорили четыре различных народа (лат. gens). Беда утверждает, что gens Anglorum (народ англов) прибыл в Британию в середине V века во время adventus Saxonum — массовой миграции трех могучих германских племен: англов, саксов и ютов. Этничность — идея о принадлежности человека к определенному gens — была неотъемлемой чертой мировоззрения Беды, в соответствии с которым (и, очевидно, в согласии с христианской ветхозаветной парадигмой) он приписывал моральные прегрешения целым народам. Бритты, например, все были виновны в том, что отказались проповедовать христианство поселившимся в Британии англам — за два века до Беды.