Первое правило диверсанта

В письме шел разговор о карте. Двое несчастных, одного из которых я погреб под камнями керна, сколько я помню, тоже проверяли свой путь по какому-то листу бумаги, похожему на карту. В вализе карты не было, а значит, она либо внутри «кляксы», либо под камнями надгробия.

Шансы равны.

Пятьдесят на пятьдесят.

Тревожить мертвецов не к добру, это знают все. Даже полудикие отшельники, прежде чем осквернить могилу, трижды плюют на правый сапог. Но я сам наполовину мертвец. Без места, без имени, без цели.

Хотя цель есть. Найти карту и воспользоваться ею.

Этим я и решил заняться — незамедлительно. Терять, кроме головы, было уже нечего.

Я сел на подмокшее тряпье, набросанное у стены. Стряхнул с волос капли и понял, что жизнь не остановилась, она приобрела новый вкус. А какой вкус она приобретет, когда выгрызу из нее середину? Меня позабавил этот вопрос. Что ж, от старого нужно избавляться с легким сердцем, а что там будет — поглядим. Пустую сумку я кинул к остальному барахлу, а письма все до одного сжег. Может, это и глупо избавляться от улик, обличающих заговор ГГО, но только на первый взгляд. Во-первых: кому бы я предъявил эти улики? Тем, на кого они указывают? А во-вторых: попадись я с этими письмами, меня, скорее всего, пустили бы в расход, уже только потому, что они вскрыты, а то, что я ознакомился с содержанием, не оставляло вообще ни малейшего шанса даже на изгнание. Так что сожжение писем — это единственный мудрый поступок, который я совершил в последнее время.

Я собрал вещи и вышел на лестницу, спустился и тут заметил то, что проигнорировал, выбегая под дождь, перепрыгивая через натянутую через порог леску. Сигнальная ракета пропала! Вместо нее стояла прислоненная к стене пустая стеклянная бутылка, на ее горлышко была издевательски накинута петля, которую я привязывал к чеке. Я разозлился и пнул по бутылке. Расчет верный. Тот, кто меня караулил, знал, что я покинул убежище. Ракета, шипя, вылетела из-за створки двери, озарив ослепляющим светом улицу.

Я усмехнулся. Не рой яму другому — сам в нее попадешь. Сам попался в собственную ловушку.

Когда ракета погасла, я вышел.

Дождь лил как из ведра, но я не обращал на него внимания, надеясь только на то, что брезент, из которого был сделан рюкзак, достаточно крепок и не пропустит влагу. Не хотелось, чтобы отсыревшие продукты испортили мне последующие трапезы. Несмотря на то что все герметично упаковано, меня беспокоило состояние чая, шоколада и особенно табака.

Так как идти было недалеко, вскоре оказался в нужном месте: темное пятно мертвой «кляксы» я заметил еще на подходе.

Остановился. Дальше переть напролом было чревато: опустившаяся на город ночь и проливной дождь были идеальными условиями для хищников, привлеченных запахом разлагающейся плоти. Еще неизвестно, что они предпочтут больше — черную холодную тухлятину или живого и теплого человека. Поэтому я благоразумно спрятался в одной из уцелевших комнат дома напротив и затаился.

Я ожидал появления любых существ, но только не двуногих и вдобавок вооруженных под завязку.

Они неожиданно вынырнули из одного из темных и узеньких переулков, во множестве вливающихся в широкий простор центральной улицы. Трое или четверо, на егерей не похожие. В темноте, сквозь пелену дождя трудно было угадать их точное количество. Еще парочка могла скрываться за углом на подстраховке.

Трое, точно трое.

Я снова егерь.

Я вглядывался через прицел и был готов открыть огонь в любую секунду.

Между тем темная троица собралась вокруг мертвой кляксы, что-то обсуждая между собой. Я не мог слышать их разговора за шумом дождя, но по поведению и жестам догадался, что они не собираются просто пройти мимо. Я посчитал это плохой затеей, так как думал быть единственным обладателем информации, валявшейся под ногами, да и лежание на острых осколках кирпича не приносило особого удовольствия. Ждать, пока вооруженная троица забьется в какую-нибудь нору, не имело особого смысла (наверняка они выставят наружное охранение для наблюдения за объектом) и обыскать пространство вокруг будет не так-то просто. К тому же темнота и проливной дождь не способствовали поискам.

Скорей всего это наемники — охотники за головами. Грязные стервятники, готовые за полпайки продать самих себя.

Я их ненавидел. И знал, что это чувство взаимно. Вооруженные стычки между егерями и наемниками хоть и не были регулярными (чаще расходились миром, приглядывая друг за другом вполглаза), но и большой редкостью их назвать все же нельзя. Иногда хватало косого взгляда, чтобы начать стрелять друг в друга. Такой опыт у меня был, и я не хотел нарываться, тем более что численное превосходство на их стороне.

Немного повозившись у мертвой туши «кляксы», они скрылись в одном из зданий на противоположной стороне улицы, и только тогда я смог немного расслабиться. Но только немного. Предстояло очень медленно, практически не шевелясь, покинуть точку моего нынешнего местонахождения, подобно таракану забиться в щель, и ждать удобного момента, чтобы улизнуть незамеченным.