Первое правило диверсанта

Мы продвигались вдоль длинных шеренг шкафов, более походивших на чудовищную, нескончаемую аллею высоких металлических надгробий, обезличенных и совершенно одинаковых, и оттого еще более угнетающих волю, сея в душе безотчетный страх и непередаваемое словами чувство одиночества и обреченности. Не знаю, что испытывал Монах, меня же так и подмывало сделать какую-нибудь глупость, что-то необдуманное хотелось совершить, чтобы уж разом покончить со всем ужасом и сумятицей в сердце. Хотелось броситься вперед, кричать во всю грудь, раздирая в лоскуты легкие, и помечать каждый темный выступ посланной в него пулей.

Кровь начинала закипать и лопаться пузырями где-то в районе висков, еще немного, и я сорвался бы в крутое пике, и тогда как ни тяни на себя ручку — спасения нет. Но неожиданно волны паники сошли, как краска с лица, когда одним резким движением перерезают горло от уха до уха, так же легко и бесповоротно. Словно в моем мозгу перегорел предохранитель, сорвало клапан или еще что-то в том же роде — выключился и снова вспыхнул свет, и темная чернильная субстанция до того грязнившая мои мысли вскипела и вышла паром через пролом в черепе. Тотчас мир расширился, выплеснулся за пределы узкого прохода между шкафами, и открылась новая непривычная грань вселенной, словно бескрайняя стеклянная поверхность огромного журнального столика распахнулась передо мной. По стеклянной плоскости испуганно бегал кругами таракан — вот с чем я столкнулся и вот на кого был похож со стороны.

Я чуть не рассмеялся, насколько просто все было устроено, насколько вышли незначительными в общем течении мои потуги изменить порядок вещей и насколько глупы и смешны оказались желания соответствовать собственноручно сотворенным принципам — цена которым ломаный грош. И в то же время я понял, что мое присутствие в данное время в данном месте имеет гораздо больший смысл, нежели это представлялось вначале.

Открылась какая-то новая страница, и, хотя буквы плясали перед глазами и смысл написанного терялся в дикой мельтешащей перед глазами карусели, зато четко читалась первая строка, и появилась уверенность в том, что программа не даст сбоя и не подведет в самый неожиданный момент. Все начинало выстраиваться в логическую линию, словно нанизывались в нужном порядке кольца на стержень детской пирамидки. Но все по порядку. По списку. А там кривая вывезет.

И первым пунктом в повестке стояла полная зачистка здания от наемников. Излишняя щепетильность отброшена в сторону за ненадобностью, и больше ничто не стояло между мной и необходимостью истребить всех, всех, кроме одного, он был мне нужен. Зачем, выяснится после — в этом я тоже был уверен. По ходу дела будет нелишним прояснить ситуацию с Андреем. И напоследок долгожданная встреча с пресловутым Сергеем: в том, что он объявится и именно тогда, когда будет необходимо, я был убежден.

Так, теперь Монах.

С ним могли возникнуть трудности, но думаю, ничего такого, с чем бы я не справился, не произойдет.

Не откладывая решение этой проблемы в долгий ящик, остановился и, подождав его, твердо без обиняков сказал:

— Монах, решай сейчас, или дожидаешься меня здесь, или не отстаешь ни на шаг. Никаких вопросов, просто делаешь, что я говорю. Это все. Что скажешь?

Монах оторопел от моих слов. Он стоял, разинув рот, не в силах выдавить из себя ни звука. На его лице отобразилась занятная палитра противоречивых чувств. С одной стороны, ему явно хотелось влепить мне увесистую затрещину, чтобы в корне подавить стихийно вспыхнувший беспричинный бунт, с другой — он хотел понять эту самую причину и потому тянул с мордобоем. Но, по всей видимости, была и третья составляющая его замешательства; он догадался о моей перемене и мог лишь гадать, что именно всплыло, что называется, из тьмы забвения в моей голове. Мне и самому было жутко любопытно, к чему приведет тот едва освещенный лаз в подсознании, нечаянно мне открывшийся и в который я едва-едва просунул свой длинный нос.

— Ты что-то вспомнил, Алексей? — спросил Монах, в его голосе звучал отголосок той самой надежды, о которой он рассказывал мне в тот раз, когда подсовывал пустышку в виде фотографии несуществующей девушки и нелепого рассказа с брехней пополам.

— Если ты ждешь, что я сейчас зальюсь соловьем, то зря. И не начинай снова расспросов про город. Может быть, позже что-то прояснится, пока ничего нового! Да и не время сейчас. Ты со мной? Говори прямо!

— Зачем спрашиваешь?! Не нужно меня обижать. Повода вроде не давал. С самого начала я… я…

Его голос задрожал, и на мгновение мне показалось, будто он готов расплакаться от незаслуженно нанесенной обиды. Тогда я понял, что он боится меня. И что раньше он только боялся, когда наступит тот момент, когда я вспомню все. Я поспешил его успокоить, тем более что ситуация действительно не располагала к долгим объяснениям. Необходимо в сжатой форме объясниться, расставить акценты и уже наконец заканчивать со всем балаганом и переходить к следующему пункту, хотя там не все так ясно, как хотелось бы.