Первое правило диверсанта

— Да не к тому я, успокойся, просто тебе придется делать то, что скажу, и не задавать пока вопросов. Это ясно?

— Да. — Он не протестовал, и меня это устраивало.

— Запомни, старшего нельзя трогать ни в коем случае. Он нужен нам целым и невредимым. Ты его легко узнаешь — это худощавый азиат с поганой ухмылкой. Ясно?

— Что ты заладил, ясно, ясно. Ясно все, яснее ясного. С остальными без изменений?

— По старому плану.

— Отлично.

— Да, вот еще что, с Андреем, похоже, беда, — сказал я.

Несмотря на то что положение полностью исключало возможность легкомысленных замечаний, Монах не выдержал, с горечью улыбнулся и, показав рукой на размазанные по полу кровавые борозды, сказал:

— Вижу, что не все в порядке. Можешь сказать точнее?

— Я сам безумно устал от мусора в голове. Временами вроде что-то проясняется. Но после становится только хуже. Отложим разговоры. Тем более ты сам говорил, впереди серьезная работа.

— Согласен. Оставляем только одного?

— Только одного. За спиной остался арсенал и один из продовольственных складов, за этой секцией ряд подсобных помещений и еще один склад, и снова подсобки, дальше узкий коридор, после него бронированная дверь.

— Ты, видимо, забыл, что я здесь не впервые.

Пришла моя очередь усмехнуться: действительно, это как-то выпало у меня из памяти.

— Не думаю, что в бомбоубежище мы еще кого-то встретим, — продолжил я, — во всяком случае, того, кто смог бы нас серьезно задержать, а вот за дверью после подъема наверняка ждет теплый прием. Я беру на себя вестибюль и парадный вход, ты лестницу на второй этаж.

— Хватит сопли жевать, ты номер первый, я за тобой.

Будто молния проскочила между полушарий. Разговор продолжался всего пару минут, однако измотал меня, как если бы я отмахал несколько десятков километров под солнцем. Или последние слова Монаха вызвали вспышку в голове. Я сжал челюсти, кивнул в ответ и, не обращая внимания на дрожь в пальцах, двинулся вперед, точно зная, что мой тыл надежно прикрыт. И этого в данный момент было вполне достаточно.

Глава 21

Войдя в просторное складское помещение, мы перегруппировались. Два бойца это слишком мало, каждому пришлось взять на себя обширный сектор. Я по-прежнему шел впереди, ближе к правым стеллажам, Монах двигался в пяти метрах сзади и слева. Таким образом, мы хоть как-то могли отслеживать ситуацию, но, конечно, против неожиданного нападения были практически беспомощны. Если кто-нибудь целенаправленно ждал нашего появления, укрывшись за рядами ящиков, ему ничего не стоило пристрелить нас. Достаточно одной прицельной очереди чтобы положить обоих. От понимания ситуации по позвоночнику циркулировал сверху вниз и обратно, слегка задерживаясь у затылка, неприятный прохладный сквознячок. Нервы натянулись до предела и готовы были лопнуть в любой момент. Не верилось, что в бомбоубежище я уже был, поскольку совершенно по-новому переживал каждый свой шаг.

В прошлый раз, когда я проходил здесь, это место не внушало ничего, кроме надежды на жизнь. Тогда я был разбит физически и раздавлен морально. Возможность набить желудок и утолить жажду означала гораздо больше, чем просто восстановить угасшие силы, это был подаренный свыше (как мне тогда казалось) шанс продолжить поиски и найти ответы на мучившие меня вопросы. На деле все вышло не совсем так или даже совсем не так, но я говорю о том, что тогда чувствовал, а не о том, что вышло на деле. Обстоятельства изменились кардинально. Взять хотя бы эти жуткие кровавые следы на бетонном полу, указывавшие нам направление; радовало лишь то обстоятельство, что они становились все бледнее и бледнее, и, значит, кровь по преимуществу не принадлежала Андрею. В первое мое посещение не было никакой (почти) угрозы, теперь я ждал выстрела, да и что там говорить, сам настроился убивать.

Словно в подтверждение моих мыслей впереди раздался едва слышный звук, будто прошелестел крысиный хвост по шершавой поверхности пола. Я напрягся и подал Монаху знак приготовиться, понял, что он остановился (приглушенно звякнул карабин на ремне его автомата). Сам прошел немного вперед и тоже замер, напряженно вслушиваясь, не повторится ли звук, ведь запросто могло и померещиться на фоне нервного перенапряжения.

Только успокоился и собрался продолжить движение, снова услышал негромкий, приглушенный стук в нескольких метрах впереди, тут же что-то мягко посыпалось, и уже совершенно отчетливо послышался не то скрежет, не то хруст — постепенно приближающийся и не предвещающий ничего хорошего.

Сдав назад, встал вплотную к Монаху. Мельком взглянул на него; он припал на колено и отслеживал дульным компенсатором пространство по отношению к производимому шуму. Я развернулся вполоборота, ожидая развития ситуации. Шум не становился громче, но как бы концентрировался, становился объемнее: сомнений не было, совсем скоро мы узнаем, что это такое…

Тягостное ожидание растянулось на целую вечность, еще несколько ударов сердца, всего два, два последних сокращения беспокойной мышцы, и…

Чтоб тебя!