Первое правило диверсанта

Пробираться по иссохшим веткам и не шуметь было дьявольски сложной задачей. Не представляю, как мы, не наделав шума, преодолели эти злосчастные пятьдесят или чуть больше метров. Но зато совершенно точно могу сказать, чего они стоили лично мне: ссадины от сухого, колючего конца ветки под глазом, порванного кармана, неимоверного количества сожженных нервных клеток и искусанного языка, который я грыз зубами, покуда посылал бесчисленные бестолковые, неизвестно кому адресованные проклятия. Что до Монаха, то он совершенно целехонький дожидался меня у подножия холма, и, как мне показалось, издевательски щурил глаза.

— Лучше молчи, — сказал я.

— Хреново я тебя учил.

— Монах! — потирая изувеченный глаз, шепотом воскликнул я.

— В пяти метрах вправо вещи Андрея, проверь. Давай живее!

Без пререканий я отправился проверить схрон. Отошел на указанное расстояние и долго копался у себя под ногами, пока не услышал очередной притравленный возглас:

— Правее, еще правее.

И точно, нащупал под слоем веток и почвы сумку и два ствола. Не стал ворошить дальше, только подал голос, что все на месте.

— В порядке.

— Давай обратно.

Я приблизился к Монаху. Он показал взглядом — вверх. Кивнул в ответ, снял с плеча автомат, спустил предохранитель и вопреки всяким инструкциям плавно отжал затвор и сопроводил его рукой, равномерно давя на него сгибом большого пальца, чтобы патрон не дай бог не переклинило. Перекинув ремень через шею, сделал петлю. Натянул ее локтем и, крепко сжимая рукоятку, подсунув палец под спусковой крючок, стал карабкаться вверх.

На вершине встал на колено и стал целиться в угол здания, ожидая подвоха, несмотря на то что это была полнейшая глупость. Монах появился через пару секунд, хлопнул меня по левой кисти, сжимающей цевье, и показал двумя пальцами на ближайший надолб. Я опустил ствол автомата и, скрючившись, пробежал пятнадцать метров — Монах прикрывал меня. Все было в точности, как на учебном полигоне, с той только разницей что тут присутствовала доля здравого зерна. Мы не ждали атаки, но были к ней готовы. Прижавшись к коробу вентиляции, перевели дыхание, и Монах снова подал сигнал идти вперед мне.

В свете луны заметил, какая колоссальная сила была приложена для того чтобы сорвать головки дюбелей, скрепляющих металлические стойки крышки короба с бетонного основания. Ужаснулся и прыгнул в полутораметровую амбразуру.

Сначала меня волокло по грубому камню, а после с легкостью понесло по скользкому оцинкованному железу.

Я летел, выставив перед собой оружие. Все наши с Монахом ухищрения пропали втуне, поскольку я наделал столько шума, сколько не могло натворить и сброшенное в лестничный проем с девятого этажа ведро, доверху наполненное камнями. Меня дважды крепко ударило об углы, трижды поддало под зад и раз сто долбануло головой о стенки несущегося на меня с неимоверной скоростью тоннеля. Прежде чем я упал с трехметровой высоты на уже поваленный на бок металлический шкаф, что сильно смягчило удар, я успел понять, что все кончено. Потому-что вновь оказался слепым, несмотря на то что пялился во все глаза.

Больно ударился локтем и коленями, приклад автомата поддал под печень, так что я с круглыми, наливающимися слезами глазами перекатился на пол и шумно разевал рот. Словно нерадивый жених, вывихнувший себе челюсть в попытке откусить как можно больший кусок свадебного пирога. Пытался вслепую защитить огневой сектор, а заодно и уберечь Монаха, ровно до тех пор, пока он сам не свалился на меня. Фонарик, прикрепленный под стволом его автомата, еще больше усиливал темноту.

Его лицо в свете луча дало странную окраску, половина ударилась в пурпур, другая ушла в мелованную бумагу. Он шумно со свистом вдыхал носом воздух, и мне пришлось перекрыть ему кислород ладонью. Монах забрыкался и, когда ослаб, я уложил его на одну из скамеек. Быстро придя в себя, он тут же вскинул автомат и сам встал на ноги.

— Что дальше, командир? — спросил я.

Ответить он не успел. Издали, словно надвигающиеся фары грузовика стали загораться лампы на потолке бомбоубежища. У каждой пары ламп, по всей видимости, имелся свой стартер, и они вспыхивали с мощным механическим щелчком, таким громким, что наше появление в бомбоубежище представлялось всего лишь робким стуком в незнакомую дверь.

Мы были обнаружены, без сомнений!

Сослепу щурясь в ярком свете, мы прижались спиной друг к другу, и принялись медленно кружить, понимая, что влипли на этот раз по полной.

Провальсировав два полных круга мы остановились.

— Ты видишь? — спросил Монах.

— Что?

— Тут все перевернуто вверх ногами.

Я оглянулся и, точно, увидел.

Из-под ближайшей скамейки торчали чьи-то неестественным образом вывернутые ноги и лужа яркой акварельной краски мочила добротные светло-коричневые ботинки, те самые, что видел совсем недавно на одном крайне неприятном типе. Неподалеку лежала крупнокалиберная штурмовая винтовка с расщепленным прикладом.

Секунд тридцать-сорок мы еще поглядывали по сторонам, ожидая в любой момент нападения — ничего не происходило.