Первое свидание

Первопроходцы – те, кто работал на пятаке премьерный сезон, приспособили под уборную одно из неиспользуемых подсобных помещений. По плану именно здесь должен был находиться туалет, но строители не подвели коммуникации и, соответственно, не устанавливали сантехнику. Там даже пол не удосужились постелить. Как показало время – к лучшему.

Страждущий забегал в тёмную комнату, шурша мелкими камушками, делал несколько шагов с вытянутой рукой и упирался ею в стенку. Вот он – заветный угол!

Как-то вдруг нагрянула на пятак высокая комиссия. Что они инспектировали – неизвестно, но заглянули эти исполкомовские работники в подсобные помещения за сценой. Милицейский полковник – большой серьёзный дядя – сунулся было и в импровизированный туалет. Только сунулся. А его там будто со всего размаха доской да по носу!

Рассвирепел милиционер, заскочил в музыкантскую, где на свою беду мирно спал на банкетке пьяненький Саша Казаков. Схватил крупный милицейский чин субтильного Сашу за шиворот, поднял на прямой руке почти под самый потолок и основательно тряхнул пару раз.

– Ты кто?! – рычал бордовый полковник.

Казаков тихо висел и часто-часто хлопал глазами.

Он совершенно ничего не понимал.

– Я тебя спрашиваю! – офицер ещё разок серьёзно тряхнул ответчика. – Ты кто?!

Саша стал приходить в себя.

– Я – музыкант… – тихо просипел он.

– Кто?! – громко изумился истец.

– Музыкант… – прошептал Саша.

– Ты – музыкант?!

Казаков вместо ответа смог только просемафорить глазами – вниз-вверх. Хлоп-хлоп!..

Полковник был иного мнения:

– Ты – бич!!!

Милиционер поставил Сашу на пол и, не отпуская шиворота, поволок незадачливого музыканта хорошо известным тому маршрутом – к тёмной комнате. Резко открыл дверь и вбросил в неё Сашу:

– Иди, нюхай!..

И закрыл дверь.

Какое-то время музыканты вели себя пристойно. Они просто вынуждены были так себя вести – после той инспекции дверь заколотили. Днём ходили в общественный туалет, а чуть стемнеет… Парк же, кустики вокруг – раздолье! Если бы ещё не эти многочисленные кордоны общественности у входа… Когда было совсем невтерпёж, приспосабливали под это дело какую-нибудь тару.

В один из выходных дней наш барабанщик Лёша Крицин зашёл на пятак со своим другом Серёгой Белокобыльским. Выходной, он и есть выходной – пролетариат гуляет! Только вот незадача – бутылку друзья взяли, а на закуску денег не хватило, еле-еле на папиросы наскребли.

– О, есть запивон, Боб! Я же говорил, что-нибудь да найдём у нас, – Лёша поднял стоявшую на полу у столика полную бутылку. – Лимонадик…

Разлили беленькую по стаканам, чокнулись, как положено Крицин первым махнул сто граммов и сразу запил водку.

– Ну как? – поинтересовался Боб.

Лёша молча кивнул головой: нормально, дескать, как ещё может быть, и подаёт Серёге бутылку. Тот, ничего не подозревая, опрокидывает водку и запивает её большими глотками лимонада. Вдруг Боб остановился, замер, и также, глядя в потолок, резко оторвал бутылку от губ.

– Крицин, сука!.. Это же – моча!..

Дверь пятака с грохотом распахнулась. Крицин и Белокобыльский наперегонки добежали до лужайки с одуванчиками, где и рухнули на колени.

Стояла отличная летняя погода. Светило солнышко, пели птички, подпевая звучащей на стадионе музыке. В этот час на главной аллее парка была многолюдно.

Вдруг, споткнувшись в середине припева, умолкла популярная песня, молодые мамаши остановили коляски, дети в них, как по команде, угомонились, притихли. В наступившей тишине все с неподдельным интересом смотрели на странную и немного жутковатую картину – двое взрослых дяденек, стоя на коленках, большими пучками выдёргивают траву и тут же жадно едят её.

А ещё на пятаке играли в футбол. Играли подолгу, самозабвенно. Покрытие нежёсткое, мышцы ног не забиваются, как на асфальте. И падать не так больно. Играй – не хочу! А мы хотели и гоняли мяч днём – перед репетициями, вечером – сразу после работы. Частенько заигрывались далеко за полночь, и тогда за нас бралась милиция. Гнали нас с пятака, потому что нарушаем общественный порядок. А это – «Не положено!»

Ночью все должны спать!

Кому мы мешали вдали от жилых домов, какой такой порядок нарушали?

В середине восьмидесятых легкомысленную сочинскую решётку заколотили фанерой. Но радовались потеплению недолго – скоро настали иные времена, и танцы за ненадобностью прикрыли.

В девяностые годы там разместился какой-то склад, а после открыли автостоянку.

В двухтысячные пятак снесли и на его месте построили крытый каток.

Флаеры

– Сейчас он штаны потеряет…

Впереди нас топал тинейджер, джинсы которого были приспущены так низко, что казалось – вот-вот, и они вообще упадут на асфальт. Это и беспокоило Григория.

– Не, не потеряет, – заверил я товарища. – Так и задумано! Это мода сейчас такая.

– Дурацкая мода, – проворчал Едрец. – Что это за мода – трусы наружу?!