Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua»

Из этого следует, в первую очередь, что автор Assidua хорошо знал сочинение Фомы и свободно вставлял выражения, копировал структуру фраз. Один период он полностью скопировал, хотя и ввел в него необходимые изменения (17, 1). Но ни в коем случае нельзя обвинять его в плагиате. Родство с последующими агиографическими трактатами (2Cel, Житие св. Клары) легко объясняется тем фактом, что ко времени их создания францисканцами и близким к ним кругах Assidua была в распоряжении и Фомы Челанского, и неизвестного автора жития св. Клары Ассизской. Кроме того, их роднит знакомство с Библией, иными агиографическими сочинениями (например, с Собеседованиями Григория Великого), реминисценции которых обогатили страницы, вышедшие из-под пера францисканских авторов.

Намного более многочисленны и сложны фрагменты, где автор Assidua отказывается от подражания 1Cel. Он хорошо знал этот трактат, однако не чувствовал себя обязанным создать детальный портрет Антония, подобный скрупулезному и точному описанию брата Франциска, оставленному Фомой Челанским в 1Сel (п. 83). Аноним ограничивается упоминанием о болезненной тучности падуанского святого и о его слабом здоровье (11, 7), прославляет его героического пастырское самоотречение, а завершив повествование о благой кончине Антония, упоминает, что после смерти руки покойного стали белыми и гибкими (17, 16). Только спустя два столетия попытку составить словесный портрет Антония предпринял Сикко Полентоне! Не может быть, чтобы автор сам не знал или его информаторы не могли описать, как выглядел святой. Такое упущение не может не быть преднамеренным. Почему же аноним умолчал? Ведь после замечания о болезненной тучности святого мы, читатели, не ожидаем дальше встретить описание прекрасного Аполлона. Следовательно, анонимный автор не описывает внешность Антония вовсе не из-за того, чтобы не бросить тень на блистательный облик главного героя трактата. По-видимому, он считал внешние характеристики бессмысленными для труда, предназначенного для духовного воспитания читателя.

То же самое можно сказать о скрупулезном описании Фомой Челанским разных аспектов беспокойной жизни св. Франциска, случаев и историй, оттеняющих его темперамент, призвание, человеческую и евангельскую зрелость. Автор Assidua, в свою очередь, не чувствует себя обязанным следовать этому примеру и предложить «параллельное житие» брата Антония. Особенно удивляет отсутствие рассказа о чудесных событиях в жизни святого, в то время как страницы Фомы Челанского изобилуют сверхъестественными феноменами, перед которыми тускнеет даже собрание посмертных чудес Франциска. Assidua сообщает лишь об одном исцелении, совершенном Антонием при жизни, причем довольно скупо. Дух, агиографический идеал авторов двух легенд, без сомнения, различен, а в некоторых аспектах, можно сказать, и противоположен.

Но по какой причине францисканец, написавший Assidua, отказался включить в трактат единственный отрывок, в котором 1Cel говорит об Антонии (48)? Однажды, когда он проповедовал собратьям на капитуле в Провансе (год точно не известен, но Фома Челанский отмечает, что падуанский святой был полон сил и энергии), брат Мональд увидел Франциска, – тот также еще был жив, – парящего в воздухе, раскинувшего руки крестообразно и благословляющего братьев. Речь идет о двойном чуде, точнее, о двухчастном: билокация Франциска и видение благочестивого Мональда; однако сверхъестественное событие происходит во время проповеди Антония о Кресте Господнем. Отнюдь не случайное совпадение, речь Антония представляет собой центральный пункт повествования, готовит почву для явления, связанного и согласного с темой проповеди. Что заставило анонима пропустить столь важный фрагмент, в котором Франциск лично приходит подтвердить евангельскую подлинность слов своего «епископа»[18]? Все, что могло бы иметь отношение к Франциску, в Assidua сокрыто непроницаемым молчанием.

В заключительной молитве (47, 4–6) автор призывает только Антония, называя его отец. Последователи Assidua, начиная с Юлиана Спирского, робко стараются восполнить этот пробел, вписать Антония в рамки Ордена, выделить его радость и славу в связи с прославлением Серафического Патриарха.

Можно сделать вывод: хотя 1Cel оказало значительное влияние на антонианскую «сагу», первый агиограф падуанского святого старался уберечься от соблазна перегрузить текст деталями, которые могли бы отвлечь читателя от истинного основания жизни монаха, от Христа.

Христианский смысл Assidua

Остановимся теперь на некоторых основных темах легенды, раскрывающих главные черты Антония, и поговорим о нравственном облике святого.

1. Тема стойкости