Первопроходцы

Федот перевел глаза и перед намытой дюной увидел неясные очертания другого судна. Волны гнали его на ту же отмель, то и дело обнажая и скрывая черные камни в сотне шагов от суши. При свежем ветре отмель с рифами была ловушкой для судов. Надо было либо подставляться бортом к волне и силой выгребать против ветра, либо выбрасываться туда, где лежали чьи-то суда. Передовщик перекрестился, обернулся к спутникам. Они уже поняли, что иного выхода нет, и со страхом ждали чуда.

– Молитесь, братцы! – оскалив желтые зубы в белой бороде, оживился

Федот. – Помилует Господь – выйдем целыми, дождемся противного ветра, поплывем в обратную сторону. Ну, а не помилует по грехам нашим… – Блеснул глазами и махнул рукой. – Парус привязать накрепко! – приказал скрежещущим голосом.

Лицо его напряглось, ожесточилось, пальцы крепче сжали румпель, он зловеще хохотнул, мотнул головой и прорычал со злым весельем:

– Вот ведь как забавляются Доля с Недолей! Расшалились стервы незрячие! Нет им угомону: то покажут богатства несметные, то костлявую морду, накось, мол, выкуси… А поглядим, как на этот раз! – прокричал, высматривая путь.

Не отыскав безопасного прохода между рифами, Федот хотел перескочить через них на поднимавшейся волне. Для этого надо было подойти к камням вовремя.

– Суши весла! – крикнул в их близости.

Не всеми была понята команда, сидя спинами к опасности, гребцы не видели того, что видел передовщик.

– Назад что есть мочи! – закричал он. – Теперь вперед изо всех сил! Господи, помилуй! Отче Никола, помогай нам!

– Отче наш! – сиплыми от натуги голосами запели гребцы, налегая на весла.

Под правым бортом хрястнуло, судно так тряхнуло, что двое сорвались с мест и улетели в воду. Весло от удара о камень выскочило из уключины, упало на спины людей, вцепившихся в лавки. Все это произошло в один миг, в другой под днищем зашуршал, заскрежетал окатыш. Волна отхлынула, еще раз ударив коч бортом о камни со стороны берега, затем бросила на мель и отошла, вздулась, набираясь новой, злой силы.

– На шесты! – закричал Федот. – Удерживай!

Гребцы уперлись веслами в мокрый песок и камни. Волна догнала, ударив разбитый борт, хлестнула щепками, обломками досок, приподняла полузатопленный коч и протолкнула к берегу на несколько саженей. Оставив половину людей на шестах, Федот приказал другим спасать добро. При отливной волне ватажные забегали взад-вперед, вынося на сушу мешки с рухлядью, порох и оружие. Наконец, коч удалось вытянуть на отмель. Он вздрагивал от волн, но уже не сползал с прибоем. К тому же начался отлив и захлестывало все реже. Продрогшие промышленные бросились собирать сухой плавник. Федот скинул мокрый кафтан, отжал, расстелил на камнях, вылил воду из сапог и пошел к увязшему в песке судну. Предчувствие не обмануло – это был коч, который вел Пантелей Демидович Пенда. Попов погладил ладонью обсохший борт, подумал: надо бы откопать, поискать остатки товара, тела погибших, перекрестился, поминая их как мертвых. Товарищи развели огонь и сушили одежду. Двое пошли искать пресную воду. Федот вернулся к костру, скинул рубаху, тоже стал сушиться. Тимоха Мисин вылез из жилухи с мокрым меховым одеялом в руках, со шлепком бросил его на песок. С трудом ворочая языком, Федот спросил:

– Как проломило?

– Днище и обшивка по борту – в щепки! – не глядя на переводщика, ответил тот.

– Залатаем! – Федот указал взглядом на другой коч. – Или сделаем один из двух.

– Ну и ладно! – неуверенно согласился Тимоха. – Хоть в том повезло.

Спасшиеся от потопления осмотрелись, куда были выброшены. При отливе обнажилась ручьями впадавшая в залив речка. «Пресной воды искать не надо», – обрадовался Федот, разглядывая равнинное русло, туманные вершины гор вдали. Двое промышленных, ушедших к реке, вдруг побежали обратно к костру, как не бегают, напившись воды.

– Люди! – закричали, размахивая руками.

Федот чертыхнулся, стал заряжать отсыревшую фузею. Его товарищи, накинув на себя сырую одежду, вошли по колено в воду и привычно заняли оборону под прикрытием разбитого коча. Из-за темневшей полоски прибрежного кустарника река вынесла большую, но легкую лодку с тремя гребцами. Коч и люди возле него были явно замечены ими. Суденышко приткнулось к берегу. Издали казалось, что гребцы покрыты бурками или епанчами. Приближались они открыто, спокойно и уверенно, не так, как крадутся или налетают враги, чтобы пограбить претерпевших бедствие. И чем ближе подходили при общем молчании спасшихся, тем очевидней становилось, что это русские люди. У одного белая борода в пояс, по плечам лежали волосы, как снег.

– Не Пенда ли? – вскрикнул Тимоха.

– Да это же наши!

Федот вышел на сухой окатыш и спустил пружину фузеи. Слезы текли по его обветренным щекам и висли в бороде.

– Опять свела судьба! – обнял старого друга. – Коч узнал и, грешным делом, помянул тебя как упокоившегося.

– Суечусь еще! – с шепелявинкой ответил Пантелей, и Федот заметил в его глазах блеск беспричинной младенческой радости.