Первосвященник (СИ)

И в том же марте того же 1881 года Победоносцев писал новому императору: "Если будут Вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступать так называемому общественному мнению, - о, ради Бога, не верьте, Ваше Величество, не слушайте. Это будет гибель, гибель России и Ваша: это ясно для меня, как день..." Заметьте, обер-прокурор так уверен в неминуемом убийстве императора, словно знает это наверняка. Затем следует: "Безумные злодеи, погубившие Родителя Вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют... Не оставляйте графа Лорис-Меликова... Новую политику надобно заявить немедленно и решительно. Надобно покончить разом, именно теперь, все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительном собрании". И уже в апреле выходит Высочайший манифест о незыблемости самодержавия, провозглашавший курс Победоносцева и Строганова.

Примечателен проект речи, предложенный Победоносцевым молодому императору во время его посещения Москвы в июле 1881 года: "Здесь, в Москве, никогда не истощалось живое чувство любви к отечеству и преданности законным Государям; здесь русские люди не переставали чувствовать, что кто враг русского Царя и законной Его власти, тот враг народа, враг своего отечества. Здесь, посреди живых памятников Божия промысла над Россией, я исполняюсь новою надеждою на помощь Божию и на победу над беззаконными врагами". Как вам? В двух предложениях четыре раза - "враг". Что это? Послание царя-батюшки своим чадам? И вместо этого император в заключение своей краткой речи произнёс: "Как прежде Москва свидетельствовала, так и теперь свидетельствует, что в России Царь и народ - составляют одно единодушное, крепкое целое". Всё это как-то странно, согласитесь.

С тех пор либеральные реформы в политической области, начатые при Александре Втором, уже не ставились на очередь вплоть до царского манифеста 17 октября 1905 года. Напротив - под лозунгами Победоносцева о стабилизации и при помощи главного глашатая консервативной партии - издателя Михаила Каткова, начались контрреформы Александра Третьего, непосредственным исполнителем которых было министерство внутренних дел во главе с графом Дмитрием Толстым.

Крестьянская реформа была пересмотрена. Помещичьих хозяйств, которые стали оскудевать вследствие отмены крепостного права, получили государственную поддержку. Принимается закон о дворянских выморочных имуществах, и для субсидирования землевладельцев создается Дворянский земельный банк. Усложняются земельные переделы и семейные разделы, что блокирует выход крестьян из общины. Были ликвидированы зачатки крестьянского и городского самоуправления, введение которых преследовала земская и городская реформа. Для усиления надзора за крестьянами были введены должности земских начальников, назначавшихся из местных дворян-землевладельцев и обладавших широкими правами. Имущественный ценз для горожан повышался, а для помещиков - понижался. В результате лишались избирательных прав ремесленники и мелкие торговцы, приказчики и другие малоимущие слои города. В новом положении о земствах было усилено сословно-дворянское представительство.

Был осуществлён пересмотр Судебной реформы - упразднение института мировых судей и сокращение компетенции суда присяжных.

Состоялась новая университетская реформа, уничтожившая университетское самоуправление.

В письме императору от 6 марта 1881 года Победоносцев писал о старых министрах его отца: "Я их всех вижу и знаю, каких грошей они стоят. Изо всех имён смею назвать Вам разве гр. Николая Павл. Игнатьева. Он имеет ещё здоровые инстинкты и русскую душу, и имя его пользуется доброй славой у здоровой части русского населения - между простыми людьми. Возьмите его на первый раз". И 4 мая 1881 года Игнатьев был назначен на пост министра внутренних дел вместо Лорис-Меликова. По инициативе нового министра внутренних дел графа Игнатьева в 1882 году были приняты правила "О порядке приведения в действие правил о евреях", более известны как "Майские правила". Этот документ резко ограничивал права еврейского населения и стал поворотным пунктом имперской политики в этом отношении.