Первые

Русская секция напечатала в «Народном деле» свою программу и устав, объявила о начале своей работы, о том, что она является секцией Интернационала.

Они сами были корреспондентами, редакторами и наборщиками. Старались, чтобы журнал выходил регулярно. Они пристально следили за всеми событиями в России, они всей душой были там, на родине, освещали дела на Западе, помогали советами.

Они хотели, чтобы их журнал будил людей, бил в набат, как раньше «Колокол», — теперь уже «Колокол» не выходил и Герцена не было в живых.

Когда вспыхнули студенческие волнения в России, Русская секция сейчас же откликнулась.

— Снова переселят студентов в Петропавловскую крепость. Теперь слишком большой перечень высших учебных заведений придется составлять на стене. А закончить этот список рабочими-стачечниками. В России — стачки! Не замечательно ли?! — ликовал Утин.

«И теперь, как в 1861 году, молодежь хотела учиться и не чахнуть с голоду, и теперь, как и тогда, опять подымается самый грозный вопрос, общечеловеческий вопрос всемирного пролетариата, требующего знания и хлеба; вопрос, который, когда его не удовлетворяют и преследуют, затрагивает решительно все живые, насущные интересы и способен не остановиться ни перед какими угрозами борьбы и битвы!» — писало «Народное дело».

«…Или благородное общество воображает, что кары и лишения, заключения и ссылки могут проходить безнаказанно, не вызывая мщения, не зовя людей на борьбу против «виновников всех смут и волнений», то есть правительственной власти?»

«Каково бы ни было наше осуждение, мы завтра будем делать то же самое, что делали и сегодня; в этом нами руководит не ненависть, не дух возмущения, а сознание нашего права. Мы отныне имеем притязание сами управлять всеми нашими делами; и у нас только осталось одно средство выйти из несносного положения — это нарушать законы, чтобы вы знали, что то — негодные законы!..»

Это были смелые мысли, смелые слова, отмщение за издевательство над студентами и грозное предупреждение царской власти.

Дальше «Народное дело» писало о всемирном рабочем движении, о делах Международного товарищества.

«Надо ли говорить, что все симпатии современного честного и развитого человека должны тяготеть к интересам рабочих масс: в них весь смысл, вся сила настоящего прогрессивного движения… в них все элементы и задатки нового быта… Роль пролетариата — освободить одних людей от привилегии только трудиться, а других — только наслаждаться!»

Русская секция призывала понять значение пролетариата в истории. Ее выступления на страницах «Народного дела» отражали боевой дух Интернационала.

Всеми возможными способами члены секции старались пересылать «Народное дело» в Россию, чтобы их журнал проникал во все уголки страны. Это, конечно, трудно, охранка не дремлет, но нужно искать пути — для удобства журнал уменьшен в формате.

Однако им во всем опять мешают анархисты с Бакуниным во главе.

Русская секция готовится дать Бакунину бой. Об этом они написали Карлу Марксу. И еще — они просили разрешения у Маркса прислать в Лондон кого-либо из своих членов, чтобы поговорить, обрисовать положение секции, посоветоваться, познакомиться с рабочим вопросом в Англии.

Снова с нетерпением они ждут на свое письмо ответа.

ГЛАВА XXIV

Вот и наступили каникулы. Наконец-то Софья Ковалевская может поехать к своей Анюте. Поезд подходит к Восточному вокзалу. Сияющая Софа выходит на платформу. Еще из окна она увидела Анюту. Сестры обнялись.

— Как ты похорошела! — говорит Софья, глядя на Анюту.

— Это, наверно, парижский воздух так действует, — улыбается Анюта и подводит Софью к высокому красивому брюнету с круглой бородкой.

— Софа, знакомься. Шарль Виктор Жаклар, мой муж.

Софья широко открывает глаза.

— Ты… замужем? Что ж не писала?

— Хотела лично представить, — лукаво говорит Анюта. А глаза ее сияют.

Жаклар подхватывает чемодан Софьи, и втроем они садятся в омнибус и едут в Латинский квартал, где живет сестра с мужем. По довольно темной и грязной лестнице поднимаются на пятый этаж. Здесь Жаклары снимают две недорогие меблированные комнаты.

Анюта накрывает на стол, подает закуски. Виктор торжественно вносит кипящий самовар.

— Вот подготовил вам! Пить чай по-русски, — горделиво говорит он Софье.

Анюта смеется.

— Никак не научу его правильно говорить. Бегал по магазинам, искал для тебя самовар.

Софье сразу вспоминается Палибино, уютная угловая гостиная и вечерний чай за круглым столом.

— Когда же ты напишешь родителям о своем замужестве?

— Не знаю. Но написать надо, сначала как-то их подготовить.

— Ты по-прежнему работаешь?

— Конечно. Я — в типографии, а Виктор дает уроки. Раньше он сотрудничал в газетах, журналах. Но с тех пор, как он сидел в тюрьме за участие в демонстрации, ему стало трудно печататься.

— Ничего. Скоро будет наша власть, народная. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Вот в чем сила, — говорит Жаклар.