Первые

Нужно кому-то ехать в Россию. Поговорить с молодежью, разъяснить, выступить в кружках.

Живое слово — великая сила. Оно скорее доходит до сердца.

Николай Утин смотрит на свою гвардию, на своих бойцов, вот они все собрались здесь. Кому же ехать в Россию? Он знает, что никто не откажется, даже если это будет сопряженно с риском для жизни.

Хорошо бы поехать Томановской. Но она очень горячая, а там нужна большая осмотрительность. И потом, в отношении Лизы есть другие планы — ее нужно послать к Марксу.

Прекрасно справилась бы с этой задачей Екатерина Бартенева. Ей даже скорее, чем кому-либо, можно доверить это дело.

Катя спокойная и осторожная. Она умеет убеждать и твердо отстаивать свои взгляды…

— Мне очень хотелось бы, чтобы в Россию поехала Екатерина Григорьевна, — сказал Утин. — Она была бы там очень полезна. Но у нее семья, маленькие дети… — и он посмотрел на Бартеневу.

Катя встает. Она, как всегда, подтянута и спокойна.

— Это меня не остановит, — говорит она. — Для нас для всех прежде всего должно быть дело революции. Иначе для чего было организовывать секцию?

— Я знал, что вы так ответите, — сказал Николай Исаакович.

— Поезжай спокойно, Катя. Мы все посмотрим за твоими малышами, — добавила Наташа.

В Россию поехала Катя.

А через некоторое время и Лиза начала собираться в путь.

«Дорогой гражданин!

Разрешите в этом письме горячо рекомендовать Вам нашего лучшего друга, г-жу Элизу Томановскую, искренне и серьезно преданную революционному делу в России. Мы будем счастливы, если при ее посредничестве нам удастся ближе познакомиться с Вами и в то же время более подробно осведомить Вас о нашем положении, которое она Вам сможет обстоятельно обрисовать.

…От нас потребуется еще немало усилий, чтобы водрузить и укрепить наше общее знамя в России. Однако, мы нисколько не сомневаемся в успешном осуществлении поставленной задачи…

Г-жа Элиза напишет нам обо всем, что Вы найдете нужным сообщить, а по возвращении расскажет о том, какое впечатление произвели на нее при более близком знакомстве организации рабочих союзов и политическая и общественная жизнь Англии, и даст нам все сведения об этом. Мы уверены, что Вы своими советами и ценными указаниями поможете ей в изучении этих вопросов, и заранее благодарим Вас за это; помогая ей в ее занятиях, Вы тем самым помогаете всем нам.

Примите, дорогой гражданин, наш братский привет».

Так писали Марксу члены Русской секции. С этим письмом Лиза уехала в Лондон.

ГЛАВА XXVI

Смуглая, по последней моде одетая женщина, шурша платьем, входит в таможенную комнату. Вслед за ней идет носильщик с двумя чемоданами и какими-то картонками и коробками. Здесь, за большими столами, властвуют жандармы и таможенные чиновники.

— Как фамилия? — спрашивает жандармский офицер.

— Бартенева.

Офицер достает паспорт из стопки, лежащей на столе. Эти паспорта были собраны у пассажиров еще на подъезде к пограничной станции.

— Откройте чемоданы. Зачем выезжали в Швейцарию?

Женщина пожала плечами. Рассмеялась беспечно, сверкнув ровным рядом белоснежных зубов.

— Пленилась красотами Женевского озера. Столько слышала рассказов…

— С какой целью теперь следуете в Россию?

— Соскучилась, господин офицер. Родина… Воспоминания детства… Наконец, родственники… Впрочем, и дела… У меня имения в Костромской и Тульской губерниях. Мой дед, генерал-губернатор Восточной Сибири Броневский… Ах, прошу вас, пожалуйста, не помни́те, — обращается она с обворожительной улыбкой к таможенному чиновнику. — Здесь все только из Парижа. Эти платья от мадам Жюстин. А шляпа такого фасона взяла на выставке первый приз… Я везу ее показать в России. Так могут сделать только в Париже. И страусовые перья… Они всегда являются лучшим украшением…

«У женщин одно на уме, — думает офицер. — Коробки, картонки. Черт знает, сколько эта барынька везет с собой женских сокровищ. Однако внучка генерала…»

— Вы свободны, — говорит офицер учтиво, делая знак таможенному чиновнику. — Прошу, проходите сюда.

Бартенева берет протянутый паспорт.

— Мерси.