Первые четыре века христианства

Но если вначале столь горькие падения проявлялись между людьми, отвыкшими от прежних истязаний Церкви Христовой, с другой стороны утешалась она великими подвигами своих исповедников. Мученичество, называемое вторым крещением крови, было предметом пламенных желаний, так что Церковь принуждена была останавливать рвение многих, чтобы не падали от самонадеянности, если не от малодушия. Продолжение столь напряженного состояния сделалось для Христиан обыкновенным, и подобно как отпадение от веры разделялось на многие степени, так многими степенями восходили и на верх мученичества, почитавшегося за высшее благо и совершенство. Особенно уважались исповедники, пребывшие твердыми после многих истязаний; различие мук и число допросов умножали их достоинство между верными: иные претерпевали только узы, другие, изможденные едва не до смерти, подвергались иногда по нескольку раз пыткам; потому и предоставлялись им особенные преимущества. Они имели право писать соборные послания к различным Церквам, как некогда Апостолы, и ходатайствовать пред епископами о прощении кающихся или о сокращении их епитимий, и голос их был первый на соборах, если носили степени церковные; не только верные, но и еретики наипаче страшились их обличения, ибо истина, запечатленная собственной кровью, есть страшное свидетельство. Таким образом малодушие, обнаружившееся вначале, обратилось в неодолимое мужество, когда обличили себя и отпали все недостойные; произошло даже несогласие в некоторых Церквах, судя по тому, с какой точки: строгости или снисхождения, смотрели на уклонение от мученичества.

Один из первых пострадал Св. Папа Фавиан, и полтора года после него сиротствовала Церковь Римская, от заточения или рассеяния могущих избрать ему преемника; оставшийся клир управлял своей Церковью и сносился с прочими. Декий простер гонение на всех первопрестольных епископов Христианского мира. Святый Вавила Ацтиохийский и Александр Иерусалимский, уже за сорок лет пред тем бывший исповедником при Севере, ввержены были в темницу, один в своем городе, другой в Кесарии преставились в узах. Шествуя на место мучения, с тремя отроками, им просвещенными, Св. Вавила просил окружающих зарыть тело его в оковах, чтобы в день суда не лишиться такого украшения, и, взглянув на отроков, возгласил: «Се аз и дети, их же дал ми есть Бог». Престарелому Оригену предстояло также за год до кончины претерпеть томления жестокой пытки, чтобы присоединить деяния к славным писаниям.

Странный случай спас св. Дионисия Александрийского из рук мучителей. Четыре дня спокойно ожидал он их прихода и не был найден ищущими; наконец, по внушению Божию, оставил дом свой и тогда впал в руки сотника и стражи, которые привели его на ночь в малый городок Египта. Между тем один пресвитер, имевший до него нужду, пришел в дом епископский, но, увидя там стражу проконсула, бежал из Александрии и, встретив поселянина, открыл ему причину бегства. Оба взошли в близлежащее селение, где праздновалась свадьба, и народ, услышав о пленении своего пастыря, толпою устремился в городок, где содержался Дионисий. Рассеялась стража; св. епископ принял сперва избавителей за хищников и предлагал им свою убогую одежду; потом же, узнав причину их пришествия, умолял не лишить его мученичества, но тщетно: силою извлекли его верные из города и привезли в пустынное место на рубеже Египта, где оставался до конца гонений.

Григорий, чудотворец Неокесарийский, зная неопытность своей паствы, недавно только обращенной, советовал всем избегать мучений, и по благоразумному совету епископа никто не пал. Сам он, чтобы подать пример, укрылся на уединенном холме, с бывшим некогда жрецом идольским, который уже служил ему диаконом. Подняв руки к небу, оба стояли неподвижно на молитве, и тщетно их искали мимоходящие язычники, которым издали казались они, по Промыслу Божию, двумя сросшимися древами; когда же удалились воины, проводник их внезапно обрел мнимые древа и, с трепетом упав к ногам Григория, вкусил от него плоды вечной жизни. Молитвы святителя заочно поддерживали исповедников и мучеников его паствы, с которыми невидимо присутствовал, а поставленный им епископ Александр в Команах пострадал огнем.