Первые четыре века христианства

Голод и мор присоединились к неистовствам Максимина на востоке и Максенция в Риме, доколе не исполнилась пред Богом мера их злодейств и не воздвигся на них мститель в лице великого Константина. Он собрал дружины свои против Максенция и призвал имя Бога Христианского. Идущему с полками внезапно явилось в светлый полдень знамение креста на небесах со словами, горящими ярче солнца: «Сим побеждай». Долгое время спустя, сам император с клятвою удостоверял о том летописца епископа Евсевия. Пораженный видением, размышлял он весь день о его тайном смысле, и в ночь явился спящему Господь И. X. с тем же знамением, повелевая носить его перед полками в битвах. Константин водрузил крест на позлащенном копье, украсив его драгоценными камнями с изображением имени Христова, и эта новая хоругвь, названная лабарум, предшествовала орлам Римским; крестом оградился также шлем Императора и прочих воинов. Дружина Максенция встретила крестоносное воинство пред стенами Рима и бежала от лица его хоругви; в волнах Тибра потонул Максенций; триумфальные врата, в честь Константина, увековечили, в древней столице мира, первую победу Христианства над язычеством. Немедленно была обнародована совершенная свобода исповедания для христиан и возвращение им всех храмов, прав и имуществ, ради того видимого покрова Божия, которым осенило их покровителей. Скоро погибли остальные гонители: ветхий Диоклетиан скончался, скорбя душою о своем невольном уничижении, а свирепый Максимин Даия — от тяжкой болезни, после неудачной битвы с императором Лицинием, который подобно Константину одержал победу, призвав на поле брани имя Бога Христианского. Позднее раскаяние овладело Максимином среди мучений; он видел пред собою грозного Судию, Которого гнал всю свою жизнь в лице исповедников, и с ужасными воплями излетела его душа. Лициний истребил все его племя и все потомство Галерия и Диоклетиана, не пощадив жен и детей; и эту назидательную повесть сохранил нам красноречивый оратор Лактанций, прозванный Цицероном Христианским, в книге своей о смерти гонителей. Так совершились над ними таинственные судьбы долготерпения и правды Божией!

Четвертый век христианства

Глава 15. МИР ЦЕРКВИ

312-й от Рождества Христова

Глубокая тишина водворилась после долголетней бури; все с благоговением дивились столь явному покрову Господа, невредимо сохранившего и распространившего Церковь Свою посреди трехвековых гонений. Святая радость сияла на всех лицах, народ стекался опять к торжественному священнослужению, и голос пастырей беспрестанно раздавался с кафедры или над купелью, куда многие тысячи прибегали для спасительного крещения, или пред алтарями, где приносилась за них бескровная жертва; обрушенные церкви восставали из развалин, новые сооружались великолепно, сообразно с возрастающими нуждами и обрядами богослужения. Первая воздвиглась в Тире, и внутреннее ее устройство достойно внимания. Обширный двор, огражденный рядами колонн, с фонтанами на средине для очищения входящих, служил преддверием великолепному храму, который был украшен высокими столбами, устлан мрамором и крыт кедром; тремя дверями в него входили; резная решетка отделяла алтарь от народа, и высокие седалища для епископа и пресвитеров устроены были позади престола на горнем месте; с обеих сторон церкви примыкали палаты для ризницы и купели, для служителей и оглашенных. Летописец Евсевий, бывший еще пресвитером и уже занимавшийся тогда обличительными книгами на Эллинов и Иудеев, под названием приготовления и доказательства евангельского, сохранил нам описание церкви и произнес в ней похвалы благочестивому ктитору, епископу Павлину. Он живо изобразил собравшимся на торжество святителям весь ужас гонения, которое благополучно они пережили, и милость Божию, сохранившую стадо Христово, и благость императоров, заступивших место тиранов.

И точно, расположение Константина к христианам могло казаться удивительным. Не только освобождал он узников из темниц и возвращал церквам похищенные имущества, но и собственных сокровищ не щадил для сооружения новых и для призрения убогих сирот, вдовиц и дев христианских. Епископов уважал он как мужей, посвященных Богу, часто беседуя с ними, приглашал к трапезе и поручал им раздавать свои милостыни. Так Цецилиану Карфагенскому позволил взять от казнохранителя Африки большую сумму для нужд церковных, а проконсулу велел освободить клириков от общественных должностей, чтобы они могли совершенно посвятить себя служению.