Первые четыре века христианства

Уже мнения Ария заключались не в тесном кругу нескольких епископов и клириков; общенародность, которую он старался дать им при самом начале, вполне удовлетворила его честолюбивым замыслам. Ересь его производила распри на площадях Александрийских, к общему соблазну язычников, которые начали ругаться над христианами; возникли даже мятежи в столице Египта, и статуи императора, покровителя христиан, не были пощажены чернью. Константин великодушно перенес личное оскорбление; он только провел рукою по лицу своему и с улыбкою сказал царедворцам, которые возбуждали его к отмщению, что не чувствует боли от камней, брошенных в его изваяние; но долг царский и усердие к Церкви заставили его принять меры к прекращению распри на востоке, подобно как на западе он старался всеми силами погасить раскол донатистов. Столичный епископ Евсевий уверял неопытного, что одна личность Александра к Арию, виною несогласий, основанных на тщетной игре слов, и в таком смысле написал император увещательное письмо к обоим, склоняя к миру и к оставлению слишком утонченных прений о недоступном предмете.

Осий, епископ Кордубский, пользовавшийся по своим добродетелям доверенностью Государя, был отправлен от его лица посредником в Египет; но великий святитель тщетно старался угасить ересь на соборе Александрийском; чувствуя всю важность учения о Божестве Христовом, которое отвергал нечестивый Арий, он принял сторону Александра и осудил ересиарха, но тем не смирил ни его, ни упорных последователей. Внутреннее несогласие, мало-помалу распространяясь в Церкви, сделало необходимым более многочисленное собрание ее пастырей, чтобы решительнее выразить единодушное исповедание основного догмата веры Христианской.

Глава 16. ПЕРВЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР В НИКЕЕ

325-й от Рождества Христова

Тогда впервые родилась мысль Вселенского Собора, т. е. соединения епископов всей просвещенной Христианством земли в один святительский сонм, управляемый свыше благодатию Духа Святого для устроения воинствующей Церкви по вселенной; ибо до этого бедственные обстоятельства не позволяли пастырям посреди гонений собираться из дальних стран; единодержавие и покровительство Константина открыло всем свободный путь. Епископы, окружавшие императора, внушили ему эту благую мысль, и он с царскою щедротою приступил к ее исполнению, приняв на себя все издержки и назначив город, соседний его восточной столице, Никею, местом собрания. Отовсюду стали стекаться епископы, числом более трехсот, и чудное по истине представилось зрелище, какое впоследствии никогда не могло повториться ни на одном Вселенском Соборе, последовавшем за Никейским.

Еще так свежи были страдания Церкви, что многие из ее представителей, украшенные сединами, украшены были знаками своих подвигов, язвами, восприятыми за твердое исповедание веры Христовой. Некоторые из епископов хотя и не приняли ран, но тем не менее были в числе славных исповедников, ибо по несколько раз являлись на судилища языческие, готовые умереть за паству. Другие, как достойные преемники Апостолов, столь близкие к временам их, облечены были силою чудодейственною, изгоняли бесов, исцеляли болящих, воскрешали мертвых. Все сияли святостью жизни, и евангельская простота некоторых поражала не менее глубокого учения других, ибо деяния заступали место слов. Эти могущественные воители и проповедники имени Христова, подвизавшиеся на отдаленных краях земли, внезапно предстали друг другу на одной точке вселенной и взаимно исповедали ту же несомненную веру, за которую еще недавно пролили кровь свою, и такое единодушие было лучшим свидетельством истины. Благодарная Церковь празднует память всех трехсот восемнадцати св. отцов первого Вселенского Собора, но имена некоторых просияли большей славою.

Виновник собора, уже несколько лет боровшийся с ересью Ария, Александр, папа Александрийский, в числе первых предстал на место рассуждения, где долженствовал быть увенчан общими хвалами за ревностный подвиг. Он привел с собою красу Египта, будущего своего преемника Афанасия, степенью еще диакона и юного годами, но уже славного в состязаниях с арианами, которых суждено ему было одолеть в сорокалетней борьбе, испытав, однако же, все превратности жизни, тяжкое изгнание и трижды свержение со своей кафедры. На Соборе Никейском Арий трепетал от его сильного и обличительного слова. Пустынные епископы церковной области Александра последовали также за своим архипастырем, из учеников великого Антония восшедшие на кафедры святительские; то были Потаммон, города Ираклии с берегов Нила, и Пафнутий из Фиваиды, девственник и исповедник, лишенный правого глаза и хромой на правую ногу с тех пор, как сослан был в рудокопи свирепым Максимином, но исцелявший сам силою молитвы. Император, пораженный его святостью, с благоговением целовал на соборе славные его раны.