Первые дерзания

В это время по воде мимо спорящих, обнявшись, проходили три подружки в ярко-зеленых костюмах. Одна из них глядела куда-то в сторону, с гордым и независимым видом. Это была обиженная Людмила Понедельник. Несмотря на горячий спор, Семен тотчас же узнал ее.

— Людмила… Сергеевна! Прошу простить меня. Я должен вам все объяснить… Вот, посмотрите сюда! — волнуясь, проговорил Семен, вспомнив о своем грехе.

Подруги остановились в выжидательной позе.

— Я ведь не хотел вас царапать, а все это получилось случайно. Но зато, взгляните на этот чертеж! — продолжал Семен радостно. — Когда я смотрел, как ваша нога разрывала песок, то мне в голову пришла идея. Понимаете? Это так иногда бывает… да вы только полюбуйтесь на то, что мы после этого придумали! Видите на песке чертеж? Если хотите — я могу вам все объяснить.

— Ты с ума сошел… — тихо, над самым ухом прошипел Шурик, толкая Семена в бок. — Разве можно первым встречным!..

— Ну, я конечно, не все смогу объяснить, а так — в общих чертах, — уже смущенно продолжал Семен. — Это будет замечательная машина! Совершенно чудесная! Понимаете?

— Гордитесь, девушки, что вы видите этот первоначальный чертеж! — с хорошо разыгранным пафосом проговорил Сергей Чердаков, протягивая обе руки сначала к зрительницам, а потом к замысловатым изображениям на песке. — Этот рисунок войдет в историю техники и останется там навеки…

В это время с резиновой камерой, надетой на шею, подобно хомуту, по воде совсем близко от берега промчался с радостным гоготом Вася Подвескин. Волны хлынули на отлогий берег и начисто слизнули с песка исторический чертеж.

— Ах, что б тебе! Принесла же нелегкая! — не удержался Семен, сжав кулаки.

Девушки весело расхохотались.

Глава двадцатая

В этот же день, сразу после ужина, прихватив с собой маленькую кожаную сумочку с мелким инструментом, Семен направился через парк к трехэтажному корпусу, который тут почему-то назывался «профессорским».

В передней квартиры Чугунцева Семена встретила высокая женщина в длинном и узком платье, с ожерельем на шее и подозрительно начала осматривать его ноги.

— Вытерли как следует? — спросила она мягким грудным голосом, как-то не соответствующим ее сухопарой фигуре.

«Наверное — жена, — решил Семен. — Такая же аккуратная и строгая, как и сам математик».

Убедившись, что на ботинках не заметно следов грязи и поразительной чистоте, царившей даже в прихожей, не угрожает никакая опасность, женщина провозгласила нараспев:

— Ленечка! К тебе пришли-иии!

Даже как-то страшно было ступать по совершенно новеньким дорожкам, идеально уложенным на блестящем паркетном полу. Чистота и порядок резко бросались в глаза всюду, куда только ни посмотришь.

«Вообще — замечательно! — думал Семен, стараясь ступать на ковер как можно аккуратнее. — Неплохо было бы пригласить эту гражданку в гости в наше общежитие! Она бы быстро приструнила Шурку Пышного, который иногда вешает свои штаны на спинку кровати так, что одна их треть волочится по полу…»

Математик обрадовался приходу Семена. Он радушно пригласил его сесть в кресло рядом с письменным столом. Теперь этот сухой и всегда сосредоточенный человек не казался Семену несимпатичным. Наоборот! На него даже приятно было смотреть.

«Будем спорить с ним! — вспомнил Семен разговор в кабинете главного инженера. — Он, вероятно, станет доказывать, что из моей идеи ничего не получится, я ему должен доказывать обратное. В споре и выясняется настоящее положение дела…»

Математик не подозревал, что Семен явился к нему не только для того, чтобы починить часы. Он не догадывался, что в его уютном кабинете появился не столько механик, сколько изобретатель, обуреваемый могучей идеей, недавно пришедшей в голову. Иначе он, может быть, отказался бы от починки старинных часов, которые стояли на полу в этой же комнате в длинном ящике с перламутровой инкрустацией.

— Ну, как дела, Семен? — спросил Чугунцев, поудобнее усаживаясь в кресло.

— А вот как, Леонид Карпович… Найдется у вас кусочек бумажки и карандаш?

— Еще бы! Что за странный вопрос? — вмешалась жена Чугунцева, с любопытством наблюдавшая за Семеном, стоя у дверей.

— Кисанька, не мешай! — мягко сказал Чугунцев, повернув голову к супруге.

Как-то удивительно было слышать из уст этого необычайно серьезного человека по-детски ласковое слово «кисанька». У Семена даже немного открылся от удивления рот. Он почему-то считал, что Леонид Карпович может называть свою жену только по имени и отчеству и, вероятнее всего, на «вы».

«Оказывается, может быть ласковым… А я то думал, что он всюду сухой и дотошный…» — с удивлением констатировал Семен.

— Вот если сделать такой вибратор… — начал Семен, вырисовывая на бумаге какую-то сложную линию. — Причем тут будет катушка… А вибрация будет передаваться в землю через такой длинный и острый клин из стали!

— Позволь, позволь! Это что такое? Это к чему? — спросил Леонид Карпович недовольным голосом.