Первые дерзания

— А пусть не показывает, что он умнее всех! — с жаром отозвался Чердаков. — Прославиться захотел! Пусть, мол, все знают, какой такой Семен Бурыкин у нас изобретатель!.. Самому инженеру Дуплову нос утер! Надо думать, что инженер ему указал, как следует себя вести.

Семен медленно поднялся на постели и медленно нашел глазами Чердакова. Чувствовалось, что он на что-то решился. Ребята притихли. Стал отчетливо слышен шум дождя и скрип ставни, раскачиваемой ветром.

— Вот и обиделся… — нерешительно начал Чердаков. — Неприятно стало, когда напомнили о том, как инженер его отчитывал.

— Слушай, Сережа, — начал Семен внезапно охрипшим голосом. — Никому я не думал нос утереть. Я прошу тебя, когда говоришь об инженере Александре Андреевиче, таких слов, как «нос утер», применять вообще не смей… Слышишь!!!

— Может быть, ему расскажешь? — огрызнулся Чердаков.

— Рассказывать не буду, а могу стукнуть. И крепко. Понятно?

— На тебя это непохоже. Никогда ты забиякой не был!

— Говорю, стукну, не сдержусь…

— Ну-ну…

— Вот тебе и ну…

— Тогда действительно «прославишься», — закончил Чердаков.

В комнате снова воцарилась тишина. Гроза стихала. Гром погромыхивал вдалеке. Семен некоторое время продолжал неподвижно сидеть, положив руки на колени и наклонив голову. Через некоторое время, натягивая одеяло, он заговорил уже миролюбивым тоном:

— Когда я решил немного видоизменить эту самую деталь, то, поверь, Сережа, не думал о славе. Это ты зря говоришь.

В коридоре послышались торопливые шаги. В дверях появился высокий широкоплечий юноша. На его широких скулах играл румянец.

— Почему не спите, ребята? — полушепотом проговорил он, отряхивая свою насквозь промокшую фуражку. — Няньки вам не хватает, что ли? Уложить некому?

— А ты, Кириллин, где так долго ходишь? Тебе сторож, может быть, нужен? в тон ему тоже шепотом спросил Чердаков.

— Тут дискуссия разгорелась насчет Семена, — сказал Шурик Пышной, зевая и дотягиваясь в постели.

— Так, так, — продолжал Кириллин все тем же полушепотом. — С Семеном дело забавное. Семка! Ты спишь?

— Спит, спит, — ответил за Семена Быков. — Сейчас его, Степа, трогать не нужно. Он немного не в духе. Завтра утром поговорим.

— Тут дело сложное… — продолжал Кириллин еще тише. — Ведь мы все Семена знаем прекрасно. Дисциплинированный. Требовательный к себе. И вдруг такое… Надо будет разобраться как следует. Зря в обиду, конечно, не дадим. Выручим…

— А как его выручишь, когда он считает себя изобретателем не хуже Дуплова? — прошептал Чердаков, будто бы он верил, что Семен спит и не слышит происходящего разговора.

— Выслушаем объяснение… Обсудим… — пробубнил Кириллин, с трудом стягивая отсыревшую от дождя рубашку. — Вообще, ребята, нам нельзя забывать, что Семен не с последнего года обучения, как мы с вами. Как бы он нас не подвел с этой самой деталью, на которую теперь все обращают особое внимание. Согласны? Нам придется проследить за этим делом. Ну, а если надо будет помочь? Согласны? В сущности работы всего на два часа, не больше!

— Это, конечно… — со вздохом согласился Чердаков. — Как бы Семен опять не начудил. От такого изобретателя всего можно ожидать. Разве вот что сделать?.. Я еще подумаю, конечно…

Ребята начали укладываться.

— Спать, спать… — прошептал Кириллин, направляясь босиком к выключателю, чтобы погасить свет.

Как только комната погрузилась в темноту, Семен открыл глаза. Наконец-то он может сам обо всем подумать. Мальчик любил этот момент, когда гасла яркая лампа, висевшая под самым потолком, и в комнате оставался только сумеречный свет от окон, через которые проникали лучи уличных фонарей. Удивительно хорошо мечталось в этой обстановке!

Но сегодня трудно было сосредоточиться. Неспокойно вел себя сосед слева, Шурка Пышной. Он вообще часто бормочет во сне, а иногда отчетливо выговаривает даже целые фразы, с кем-то спорит, на чем-то настаивает. Сегодня Пышной то и дело переворачивался с боку на бок и упорно повторял одно и то же: «Двенадцатимиллиметровый метчик не годится… Говорю тебе — не годится!».

Почему-то не спалось и соседу справа, Ване Быкову. Семен слышал, как он долго вздыхал, поправлял подушку и, наконец, обратился к нему шепотом:

— Не спишь, Семен?

Семен промолчал. Однако Иван прекрасно понимал, что Семен не спит.