Первые славянские монархии на северо-западе Европы

Польша от самой смерти Лешка была волнуема внутренними междоусобиями, возникавшими главным образом из-за порядка наследования; еще до Лешка явилось мнение, что наследство в нисходящей линии гораздо разумнее и правильнее; говорили даже, что старый порядок уничтожен императором и папой и потому при каждом очищении стола начиналась борьба между противниками и приверженцами старого порядка наследия. Эти распри дали возможность Даниилу утвердить свое влияние на дела польские; замечательно, что он постоянно защищал старое представление о наследстве, хотя, впрочем, ни разу не дал ему торжества над новым. В 60-х гг. во взаимных отношениях Польши и Южной Руси является стремление решать общие дела не оружием, а мирными съездами, конгрессами, образцом которых был съезд в Тернове 1262 г.

Особенное значение при Данииле имеют отношения литовские, так как при нем совершилось образование литовского государства. Из известий Стрыйковского и Кадлубека, из сохранившейся с древнейшего времени пословицы («Зле, Романе, робиши, же Литвою ореши») видно, что литовцы были покорены Романом. Мучения, которые они вытерпели от него, конечно, не могли сделать их мирными соседями Романовичей; беспрестанные нападения Литвы, сопровождаемые опустошением, немало вредили Даниилу и Васильку, которые и без того были окружены врагами. Но к счастью детей Романа, литовцы сами ослабляли себя своими раздорами и, желая в случае надобности найти помощь в соседних князьях, пришли в 1213 г. к Даниилу и Васильку «мир дающе»; с этого времени все делаются даже полезными им и воюют их недруга Лешка Белого. Под словом «литовцы» в этом случае не следует разуметь целого литовского народа, но только отдельные роды или поколения, из которых одни могли быть в дружбе, другие во вражде с тем же самым князем, поэтому нет ничего удивительного в известиях летописи о нападениях литовцев после 1215 г. после заключения мира с Даниилом. Но эти нападения, имевшие целью опустошение и грабеж, не были существенно опасны для русских князей; серьезная опасность от Литвы начинается только в половине XIII столетия. В это время отдельные литовские князья не довольствуются одними опустошениями; они спешат утвердиться на неприятельской земле, основать на ней свои государства. Так, вскоре по опустошении Западной Руси татарами Эрдивил, сын жмудского князя Монтвила, занял опустевшие русские города и основал среди них первый литовско-русский удел Новогрудок. С другой стороны, в литовском мире, до сих пор разобщенном, распадающемся на несколько отдельных частей без крепкой внутренней связи, в это же время является стремление установить эту связь, спаять отдельные части и таким образом вместо слабых отрывков образовать крепкое, самостоятельное целое. Эта идея и ее осуществление принадлежит Миндовгу, личности в высшей степени замечательной. Весь проникнутый стремлением к единовластию и основанию могущественного государства, Миндовг считал себя вправе не разбирать средств, которые могли бы привести его к высокой цели. Считая прочих князей главной себе помехой, он одних изгонял, других убивал и владения их подчинял своей власти; впрочем, на этом пути он встретил преграду, которая наделала ему много хлопот. Между прочими Миндовг желал отделаться и от своих родственников, князей Тевтивила, Эдивила и их дяди Викинта; он послал их воевать Русь, сказав: «Кто что возьмет, то пусть и держит при себе». Названные князья завладели Смоленском, Полоцком и Витебском и не знаем из-за того ли, что Миндовг хотел убить их, как говорит Ипатьевская летопись, или требовал от них покорности и подчинения, только они бежали к Даниилу, который был женат на сестре Тевтивила и Эдивила, и просили его помощи против Миндовга.