Первые слова. О предисловиях Ф. М. Достоевского

Как мы видим, данное им первоначальное сравнение коренных сибиряков и успешных переселенцев из европейской России перешло в противопоставление двух видов чиновников – тех, что разрешили загадку жизни, и тех, что этого не сумели. Поскольку рассказчик понимает эту загадку в сугубо буржуазном духе, он считает тех, кто уезжает из Сибири, легкомысленными людьми, которые впали в меланхолию. Русское существительное, обозначающее меланхолию – «тоска», – обозначает также особое эмоциональное состояние, знакомое читателю как экзистенциальная форма одиночества и отчаяния, страстное желание оказаться в лучшем месте или в другом, высшем мире. Однако если развернуть эту логику в обратном направлении, суждения рассказчика об этих чиновниках-«неудачниках» сами по себе легкомысленны, поскольку он не замечает пагубности их приземленной системы ценностей, не говоря уже о незаконности их мотивов. Ирония Достоевского, и в этом случае построенная на игре корней слов, дает позиции рассказчика другую оценку. В особенности это заметно в структуре словаря, указывающей на насмешку. В данном рассказчиком отрицательном отзыве о недовольных Сибирью (тех, кто, если говорить напрямую, либо не желает брать взятки, либо не преуспевает в этом) содержится саркастический оттенок, направленный против позы превосходства, характерной для рассказчика. В русском языке предлог, неизменно сопутствующий глаголу «смеяться» или «издеваться», – «над». Предлог «над» указывает на более высокое положение субъекта осмеяния относительно его объекта в переносном пространственном значении. Таким образом, горизонтальная сфера (финансовая выгода), о которой с восторгом отзывается рассказчик, претерпевает переориентацию в вертикальном направлении. Те, кто живет в отдаленных сибирских городах, несмотря на свое материальное благополучие, находятся ниже тех, кто оттуда уезжает. Покидая Сибирь и «подсмеиваясь над нею», не укоренившиеся в ней чиновники оказываются с точки зрения морали в более высоком положении, чем те успешные бюрократы, которые в ней остаются.

Также предполагается, что те, кто уезжает из Сибири, спасаются, хотя и временно. Дело в том, что в корне выражения «возвратиться восвояси» заключается коннотация движения вверх через порог, переступив который, человек вновь становится самим собой. И наоборот. Русский глагол «возвратиться» состоит из церковнославянской по происхождению приставки «воз-», указывающей на движение вверх, и корня «-вращ-», указывающего на вращательное движение. Кроме того, этот корень тематически связан с идеей краев или границ, заключающейся в первом предложении предисловия. Достоевский, безусловно, имеет самое непосредственное отношение ко всем этим понятиям, как в буквальном, так и в переносном смысле этого слова: темы цикличности жизни, перехода через пределы и переориентации или поворота, связанные с идеей трансцендентности, пронизывают значительную часть прозы Достоевского. Поэтому в словах о возвращении скрыта идея цикличности жизни, развивающейся по вертикальной и горизонтальной оси. Впрочем, те, что поднимаются, могут и пасть. Те, что возвращаются «восвояси», обновляются, они совершают восхождение вверх (приставка «воз-»), связанное с вращением, изменением и входом, но с точки зрения лингвистики их место назначения покрыто тайной. Дело в том, что наречие «восвояси» имеет пейоративный оттенок и употребляется тогда, когда кому-то настойчиво предлагают «возвращаться туда, откуда пришел». Рассказчик оценивает тех, кто возвращается из Сибири в европейскую Россию, отрицательно, однако в глаголе содержится намек на возможность чего-то вполне положительного. Здесь также низший порядок служит для того, чтобы являть языковые знаки и экзистенциальные символы возрождения и Духовного.