Первые строки

Два дня двигались спокойно. На третий день разведка принесла недобрую весть: противник обнаружен с флангов и идет параллельно направлению полка. Совещание собралось тотчас же. Разместились под елью — мелкий ненастный дождь лил с ночи. Полковник полулежал, прислонившись к смолистому стволу и кутался в потертую бурку. Рана ныла. Исхудавшее, в ссадинах лицо не выражало страдания. Обтянутое желтой, просвечивающей кожей, точно пергаментом, оно было неподвижно, как маска. Жили большие глаза, пристально смотревшие из-под опухших век. Трудно сказать, что выражал тот взгляд. В нем были горечь, тоска, боль, жалость, злость. Взгляд обреченных всегда многое выражает. Осматривая собравшихся, полковник поворачивал голову. Вокруг с неповторимым спокойствием, какое бывает у людей, осознавших свою непоправимую вину, сидели командиры батальонов, рот и взводные. Сидели безмолвные, изваяниями, угрюмо смотря прямо перед собой. В глазах стояла истекающая кровью Родина.

Командный состав пестрил эмблемами. Батальон вели два танкиста и артиллерист. Командиры рот и взводные представляли без малого все рода войск, не командовали лишь интенданты да начхимы. Полковник еще раз посмотрел на склоненные головы, пожевал губами. Громкие, зажигающие речи не терпел, сообщать обстановку — не имело смысла: все было на виду. Он отмерил всего несколько слов:

— Нас куда-то ведут… Высказывайтесь!

Все долго молчали, думали, прислушиваясь к шуму дождя. Первый заговорил командир второго батальона майор-танкист.

— Есть одна неясность… — сказал он. — Куда нас могут вести?.. На открытое место?.. Но где его взять? Вокруг не меньше чем на пятьдесят километров лес. Правда, здесь есть озера, где лес отступает. Но, как показывает карта, в направлении, которым идет полк, тянется сплошной многолетний хвойный массив. Серия озер остается в стороне. Нас не заворачивают и не тревожат. Можно подумать, мы идем как раз в нужном им направлении. Вот это странно.

— А может быть, нас просто преследуют, чтобы не потерять из виду? — спросил кто-то.

— Черт их знает… но преследуют обычно сзади… да, наконец, преследуют или ведут, в этом не трудно убедиться, стоит лишь попробовать изменить курс — Майор замолчал. Бровь изломом забралась на лоб. — Прежде чем двигаться дальше, я предлагаю организовать тщательную разведку местности, особенно впереди и провести несколько прощупывающих боев. У меня все.

Полковник слушал с закрытыми глазами.

— Есть другие соображения? — спросил он после продолжительной паузы.

Других соображений не последовало. Все согласились с мнением командира второго батальона. Ждали, что скажет командир полка. Он заговорил не сразу. На вопрос майора отвечать было нечего. Поведение противника оставалось загадкой. Все логические варианты пока что опрокидывались. Предположения, разумеется, были, но они продолжали оставаться предположениями. Полковник, сделав гримасу, судорожно глотнул. Выпуклый острый кадык сбегал вверх и вниз.

— Командир второго батальона прав. После соответствующих данных будем судить о замысле противника. Сейчас необходимо решить вопрос о дальнейшем пути полка. На северо-востоке раскинулись труднопроходимые болота. Тайные тропы покажут местные жители. Есть смысл идти туда, чтобы оторваться от противника… Теперь же пора подумать и рассудить о моем преемнике. Я долго не протяну.

Было решено начать разведывательные бои, вперед выслать крепкую разведку и, если не изменится обстановка, сделать крен к болотам. С выходом полковника из строя полк ведет командир второго батальона. Основная задача оставалась прежней: пробиваться к своим.

Вечер закончился ливнем. Вслед осела густая тьма. Бой стих, но не кончился — горячились по инерции. Лес крестили огненные нити трассирующих пуль, брызгали взрывы гранат, взлетали ракеты. Кое-где с криками и бранью еще вспыхивали маленькие очаги сражений. Из тьмы неслись стоны, крики о помощи. Санитары осторожно мигая огоньками фонариков, делали перевязки.

Постепенно утихло. Непогода и тьма угомонили обе стороны. Над мрачным лесом трепетал холодный свет ракет.

Из небольшого разведывательного боя получился солидный, упорный — по всей линии. Данные не утешали. Противник окружал полк с трех сторон. Только впереди не трещали автоматы — путь туда был открыт. Батальоны пытались таранить все три стороны, пробуя их крепость. Вначале удалось несколько протиснуться вглубь, но потом пришлось отойти — встретилась другая цепь. Стало ясно: лобовой несобранный удар бесполезен.

В палатке у полковника находился командир второго батальона. Майор был вызван срочно. Только что приполз раненый из группы разведчиков. Умирая, он сообщил, что группу встретили недалеко от расположения полка, примерно на втором километре, и положили всю.

Полковник выразительно молчал. Перед ним лежала карта. Дождь глухо и монотонно стучал о брезент. Пахло лесной сыростью. Внизу, под ногами, ползал ненастный холодок. Слабый огонек коптилки, болезненно дергаясь, раскачивал по палатке длинные, несуразные тени. В сумрачном свете лицо полковника глядело черепом.