Первые строки

— На втором километре… это скверно, — задумчиво повторял полковник. Вырисовывалось до недавних пор неясное предположение. Он еще раз внимательно посмотрел на карту, как бы сверяя свою мысль. Кругом одно и то же. Везде беспросветный зеленый цвет. — Вам не приходилось сталкиваться с погрешностями наших карт? — обратился он.

— Сколько угодно, — угрюмо ответил майор. — Вы сомневаетесь в чем-нибудь?

— Оснований нет, то есть теперь есть. Дело вот в чем. Сегодняшний бой, я полагаю, сказал многое… Так вот, мне кажется, что впереди и недалеко есть какое-то открытое место, хотя наши карты и не показывают это. Если раньше разведка заходила далеко вперед, то сейчас ее не пускают. Стало быть, нас хотят подвести куда-то с закрытыми глазами, потом сзади сильным ударом, возможно ночью, вытолкнуть и расстрелять, как куропаток. В лесу они не рискуют напасть — не по зубам, точнее, невыгодно, один к одному, не говоря уж о другом соотношении, и их, как видно, это не устраивает. Потом мы можем рассыпаться. Это все ясно, — полковник замолчал и снова посмотрел на сплошные зеленые квадраты. — Так что же все-таки впереди?.. Как вы думаете?

— Не знаю, что ответить, — откровенно признался майор. — Сейчас я способен посоветовать одно: еще раз выслать группу разведчиков.

— Это не уйдет… А что вы скажете насчет того, что впереди существует свежая вырубка или гарь… тоже недавнего происхождения?

Эта мысль поразила майора.

— Как это просто и как разумно, — сказал он, тепло смотря на полковника.

— В мои годы это не слишком разумно, — ответил тот, — было бы лучше, если бы эти разумные выводы не подтвердились.

Оба замолчали. Полковника захватили какие-то нелегкие думы. Майор, касаясь носом карты, бегал по ней курвиметром и неопределенно хмыкал. В записной книжке расставились в ряд несколько знаков. Курвиметр в книжка спрятаны. Рука сама собой потянулась в карман, где лежал когда-то кусок хлеба. Сейчас там должны быть крошки. Пальцы захватили пыль. Майор пожевал, плюнул.

— Так или иначе, — тихо заговорил он, — нам нужно избавиться от конвоя противника. Наше положение требует этого. Время тянуть нельзя. Если в лоб и днем нам их не пробить, остается маневр и ночь. Сегодня она как раз хороша для такой операции.

— Как вы видите операцию? — спросил полковник, не меняя позы.

— Без жертв, понятно, не обойдется. Роту или две, а может быть, и батальон придется поставить под удар. Основные силы нажмут в одну точку. Если впереди ничего не грозит, идем несколько в прежнем направлении, затем резко меняем угол и двигаемся к болотам. Тогда остается одна задача: прибыть к ним первыми. В другом случае придется прорывать фланг. Вот… так сказать, коротко. Я, собственно, не имел времени обдумать детали. План этот возник только что.

— Контур не плох. Обдумаем и отшлифуем все вместе. Теперь с разведкой. Группу нужно создавать заново. Вы сумеете подобрать людей?

— Думаю, что подберу, — майор встал, направился к выходу, но задержался, постоял, посмотрел под ноги. — Я хотел, товарищ полковник, спросить вас… как человека.

— Да!

— Почему именно сейчас, нелегко объяснить… Просто какой-то располагающий момент. В другой раз он может не случиться. — Майор вздохнул. — Наши военные неудачи породили у многих отчаяние. Я тоже не составил исключения… Преследует безжалостный вопрос: выстоим или нет?

По лицу полковника прошла странная тень. Что она выражала, трудно сказать. Он молчал. Время шло. Майор ждал потупившись. Наконец, тонкие губы полковника дрогнули.

— Россия победит…

Группу разведчиков вел лейтенант из третьего батальона. Полковник и майор, прежде чем остановить на нем выбор, долго проверяли перекрестными вопросами — осторожность, необходимая в этих условиях. Кандидатура подходила. Лейтенант был пехотинец. В делах разведки не новый. К полку примкнул одним из первых и успел зарекомендовать себя, как стоящий командир. Другая сторона, так сказать, моральная тоже удовлетворяла. Документы, знание частей командного состава, спокойствие в ответах, простота — все было как надо. Но как заглянуть глубже, внутрь? Что-то все же протестовало против лейтенанта, какой-то червячок скрывался в нем. Долго медлили, предубеждение — большая вещь. Наконец оба пожелали удачи — предубеждение к делу не приложишь.

Группа шла осторожно, но ходко. Приказ суров: через четыре часа принести точные сведения.

Первым двигался лейтенант, за ним тянулась цепочка из пяти разведчиков. Путь в лесном лабиринте показывали вначале ракеты, затем, когда их свет перестал раздвигать мрак, нащупывали глаза, обострившиеся, как всегда, в опасности.