Первый Феникс

Лиза видела в каждом их движении и слове, что оба охотника уже пришли к конкретному выводу, но не решались сказать об этом вслух, снова и снова пытаясь найти хоть какие-то зацепки и без конца задавая вслух один и тот же вопрос: где тело? И самого слова «тело» они тоже избегали, потому что понимали, что это означало бы. Девушка хотела наорать на них, швырнуть что-то тяжелое, отчитать: они должны прямо сейчас искать фиолетовоглазого, спасать Глеба, а не пытаться выдавить из себя «он умер».

Но Лиза ничего не могла ни сказать, ни сделать: она просто стояла там и старалась ровно дышать. Закрыв глаза, девушка внимательно вслушивалась в собственные вдохи, выдохи и сердцебиение, пытаясь хоть секунду ни о чем не думать. Скрипучий голос, раздавшийся совсем близко, она услышала не сразу. Сначала это был просто неразборчивый шум, и Лиза приняла его за жужжание мух, которых стало только больше. Но через несколько секунд она различила слова:

– Спроси у нас, – произнес голос, похожий одновременно на скрип и шорох, очень тихий, шершавый и тяжелый.

«Показалось», – мысленно отмахнулась Найденова.

– Спроси у нас.

Осознав, что не ослышалась, Лиза распахнула веки так резко, что свет больно резанул покрасневшие глаза. Она, не шевелясь, скосила глаза влево, в сторону входа в ванную комнату. Дверь была чуть приоткрыта, звук шел оттуда.

– Спроси.

Лиза вглядывалась в темноту ванной, не моргая.

– Спроси у нас!

За дверью мелькнули широко раскрытые белые глаза с бледно-серой радужкой. Лишенные зрачка.

Девушка вскрикнула и метнулась вперед, тут же столкнувшись с мгновенно выросшим перед ней охотником:

– Что случилось? – Юра посмотрел ей за спину.

– Ничего, – выдавила она. – Я… Я слышала кое-что.

– Кого-то на площадке? – Василий миновал их и выглянул через дверной глазок.

– Нет, но… Мне нужное кое-что сделать. Одной. Вы можете ненадолго выйти?

– Что? Зачем? – нахмурился полковник.

– Это… – Она нервно покусывала губу. – Это очень глупо, но мне надо попробовать. Пожалуйста.

– Пять минут. И мы будем прямо за дверью, – отчеканил Василий и тут же вышел, остановившись в полуметре от порога.

– Что ты собралась делать? – негромко спросил Краев, пытаясь заглянуть ей в глаза, но та постоянно отворачивалась.

– Просто дайте мне попытаться, – сдавленно произнесла девушка, едва сдерживая накатывающие слезы.

– Это опасно?

– Нет, – соврала она.

– Лиза, – он обхватил ее лицо, заставив посмотреть на себя, – пожалуйста, будь осторожна. Мы будем прямо за дверью. Хорошо? – Она кивнула. – Мы не сдадимся так просто, – добавил он.

– Договорились. – Ее губы дрогнули в слабой улыбке.

Дверь хлопнула, но щелчка замка не последовало. Охотники замерли, ничего не говоря и ни о чем не думая. Оба находились в растерянности, бездействие приводило в бешенство, но ни один, ни другой не имели ни малейшего понятия, что делать дальше. Генерал так и не появился; они ничего не нашли, чтобы хоть как-то могло прояснить, что с Мариной; столица практически опустела. Люди еще копошились, как муравьи, на вокзалах, но основная масса жителей уже миновала границу города. Бездомные праздновали в оставленных продуктовых магазинах и кафе, собаки бегали по пустым улицам. В безлюдных вестибюлях станций метро грудой валялись утренние газеты с красным заголовком на первой полосе: «Конец». Кремль молчал, Москва была покинута, потопленная в хаосе и панике всего за одну ночь.

Оставшись одна, несколько секунд Лиза собиралась с силами, после чего подошла к ванной и шепнула в приоткрытую дверь:

– Он жив?

Тишина.

– Я покажу, – произнес скрипучий голос. – Если спросишь.

От неожиданности девушка испуганно отшатнулась. Промедлив с минуту, она зажмурилась и шагнула внутрь, не включив свет. Она сделала два небольших шага вперед и повернулась направо, оказавшись перед узким зеркалом.

– Что мне сделать? – ее голос дрожал и срывался.

Чья-то ледяная рука схватила девушку за затылок и, впившись ногтями в кожу головы, толкнула вперед, заставив приблизиться к зеркалу почти вплотную. Лиза вскрикнула, из глаз брызнули слезы ужаса.

– Он жив? – прохрипела она севшим голосом, сглотнув слезы и кровь.

– Хорошая девочка, – голос звучал довольно. – Я покажу.

Лиза вглядывалась в черное зеркало, пока в нем не начали мелькать неразборчивые силуэты. В глубине отражения что-то стало светлеть, разрастаться, пока вся поверхность не приняла серебристо-серый оттенок, как если бы оно отражало затянутое облаками вечернее небо. На бледном фоне выступили острые очертания деревьев: они появлялись одно за другим, пока Найденова не увидела перед собой лес. Где-то рядом проехал автомобиль, громыхнув колесами на лежачем полицейском. За деревьями виднелись большие ярко-оранжевые буквы с круглыми завитушками и железный павлин, только что выкрашенный новыми цветами. Но Лиза была в лесу, она видела лес. Что-то капнуло на пожелтевшую от жары траву. И еще. Девушка подняла взгляд. С верхних веток сосны, привязанный за ноги, головой вниз висел мужчина.

Охотники вздрогнули от неожиданности, когда дверь за их спинами распахнулась.