Первый генералиссимус России

«Что ж, под Кожуховым мы потешились, а под Азовом поиграем», — было напутственным словом государя.

«Генералиссимус» потешных игр и «князь-кесарь «Всепьянейшего Собора» Федор Юрьевич Ромодановский, а также «премьер-майор» Иван Иванович Бутурлин оставались в Москве. Как пояснил Петр Алексеевич, «в помощь царствующему братцу нашему Ивану Алексеевичу».

Когда же очередь дошла до Шеина, то Петр Алексеевич сказал весело:

— Наслышан, воевода, о твоих геройских делах под Перекопом. Потому и ныне поведешь ертаул да донских казаков. Не против?

— Что прикажете, то и исполню, — встав, ответил тот кратко, как и положено военному человеку. — С божьей помощью, конечно…

— А ежели град Азов прикажу взять, возьмешь? — услышав ответ, теперь уже явно забавлялся Петр Алексеевич, что, впрочем, не мешало ему сверлить Шеина взглядом до самого нутра.

— Коли приказ будет, да вся армия поможет, да Господь своей милостью не оставит — возьму! — в тон царственной особе отозвался Алексей Семенович. — Грех не взять, государь, коли с армией да дружно…

— Вижу, ты не робкого десятка, Алексей Семенович. Однако ловлю на слове, — стал серьезным Петр Алексеевич. — Взялся за гуж, не говори, что не дюж…

— Буду стараться да на Господа надеяться…

— Что ж, поживем — увидим… — сдержанно хмыкнул Петр Алексеевич, однако сверлить взглядом перестал. — Кстати, — словно вдруг решив что-то, спохватился он, — а меня в свой полк не возьмешь? Бомбардиром. С ротой гренадер… Я, видит Бог, этому делу зело обучен.

Все, будто по команде, разом впились глазищами в Шеина. Как, мол, выкрутится?

— Рад буду видеть столь искусного бомбардира в рядах моего воинства, — не стушевался Алексей Семенович и на этот раз.

— Разрази меня гром, — улыбнулся доброжелательно царь, удовлетворившись полученным ответом, — всегда рад видеть и слышать толковых людей.

И, словно утеряв к данному собеседнику интерес, перешел к другим воеводам.

«А царь наш, хоть и молод, да не глуп, — подумал Шеин, оценивая сказанное и услышанное. — И опыт Голицына учел: идти безводной степью не намерен, и врага в заблуждение вводит, посылая большую армию с Шереметевым. Да и с выбором самого Шереметева Бориса Петровича маху не дал. Никто лучше Шереметева да Федора Барятинского, воеводы севского, побывавшего не раз в Малороссии, обстановку там не знает».

Многие воеводы завидуют друг другу. Возможно, в некоторые минуты кому-то завидовал и Шеин Алесей Семенович — ибо слаб человек, а дьявол-искуситель никогда не дремлет. Но тут он мыслил вполне объективно. Даже без намека на зависть.

«…И маршрут вдоль левобережья Днепра умно проложен, — размышлял сам с собой воевода. — Наши великие князья, взять хотя бы Святослава Воителя или Владимира Крестителя, или даже Мономаха — все этим путем на врага ходили. И как ходили! И Царьград дрожал, и хазары с печенегами биты бывали, да и половцам перепадало изрядно.

А вот с «консилиумусом» государем придумано явно опрометчиво, — перешел он от одобрения к сомнениям. — Единоначалие должно быть. Только единоначалие! А то начнут каждый в свою дуду дудеть… до звона в ушах. Шуму будет много, а толку — никакого. Да и маршрут к Азову уж больно напоминает путь похода северского князя Игоря Святославича в степь Половецкую, когда русичи битыми оказались… Не очень хороший путь…»

Еще до знакомства с курским дьячком Пахомием Шеин любил заглядывать в русские летописи. А уж после знакомства, загоревшись интересом к прошлому Отечества, — при всякой возможности старался прочесть что-нибудь новенькое. И не только прочесть, но и самому попробовать что-нибудь сочинить такое… этакое… Хотя бы о воинском утроении при походах и учениях. Или же о самих воинских походах. Но разве что-либо напишешь путное, ежели сам не будешь читать уже кем-то написанное?.. И не только реляции да указы, и не только вирши либо прехитростные повести «О Горе и Злосчастии» и «Ерше Ершовиче», но и серьезные, как, к примеру, «Жития» русских святых либо летописи. Вот теперь и пришла на память повесть о неудачном походе русских дружин против половцев ханов Кончака и Кзака.

«Но то когда было! — успокоил себя. — Ныне время иное и враг иной».

3

Первым, как и следовало ожидать, в марте месяце, сославшись с гетманом Мазепой, из Москвы выступил Шереметев, собирая по пути городовые полки. Как река вбирает на своем пути речки и ручейки, чтобы докатиться к морю во всем своем величии, так и воинство Шереметева, впитывая городовые службы, должно было придти к низовьям Днепра огромной армией, способной справиться с сильным и коварным врагом.

В середине апреля, когда реки после весеннего половодья вошли в берега, а от распутицы и памяти не стало, двинулись к Азову и полки Гордона. Двинулись без особой помпы сухопутьем на Тамбов. А из Тамбова, придерживаясь городов-крепостей Белгородской засечной линии, должны были идти к берегам Дона. Последним городом-крепостью перед Азовом на этом пути являлся Черкасск.