Первый Гончар

– И чего он разорался? Взяли бы пару булок… – Дари произнес это шепотом, но пекарь услышал и схватился за метлу.

– Пойдем! – Ромей дернул друга за рукав. Надо успеть на рынок.

Улицы города скрывала пурга. Белая пыль глушила шум, скрывала шаги и казалась таинственным, особенным миром, где должны жить свои, зимние феи и волшебницы. Но снег лип к ботинкам, падал за шиворот холодными иглами, напоминая о том, что реальность – не такое уж чудесное место. Замерзали руки… Ромей уронил кошелек…

– Ах ты ворюга! Вот я тебя…

Ларик спас его, выдернул. Затащил за угол.

– Ром, ты чего? Держись! Вот, съешь, – Дари протянул кусочек колбасы. Ромей смотрел ему вслед: Дари убежал обратно. Обрезком колбасы двоим не наешься. Надо еще что-то найти. Мальчик смахнул снег, сел. Надо ждать друга… Только не спать. Аромат сырокопченой конской колбасы… Надо подождать Дари, поделиться… Надо…

Ромей проснулся от боли. Ноги замерзали. На улице было темно. Друга все не было. Только липкий холод. Только мокрый снег. Тишина. Одиночество. Страх. Шаги – неизвестно чьи. Мальчик обернулся. Всего лишь собака! Пес принюхивался к колбасе.

– Это мое! – Ром поднял еду. Надо уходить. Он попытался встать, но не вышло. Ноги не слушались, сел не было. Рядом сидел голодный пес и облизывался, и мальчик понимал, что если собака решит броситься на него, то не будет у него ничего.

«Прости, Дари, не поделюсь», – грустно подумал он и начал жевать замерзшую колбасу. Кажется, вкуснее ничего не ел.  На лице таял снег. Или слезы? Он не знал.

Он кинул шкурку собаке. Снял ботинки и растер ноги. Сначала пришла боль. Иглы тепла пробили насквозь и Ромей все-таки заплакал. Пес заскулил в ответ. Больно, больно. Ну лучше так. Надо что-то придумать… Он оторвал кусочек рукава. Вот, пойдет на стельки. Ерунда, конечно, но не дырка.

Он пришел на площадь, но уже людей не было. В центре стояло нарядное дерево. Фонари, игра света, магия. Кому она нужна… Танцующий снег заметал следы. За закрытыми дверями – голоса. Веселые голоса, яркий свет. Праздник Сердца Зимы… Ромей усмехнулся. Можно было кричать, можно было стучать. Никто не откроет. Никто не выйдет на улицу. Праздник Сердца Зимы. Самая длинная ночь. Снаружи – холод. Снаружи – ночь. Снаружи – смерть. А дома огонь и праздник. Тепло, чтоб отпугнуть страх. Вкусная еда, и свечи. И капля крови – цена. Всего капля – на огонь. Чтоб загадать желание. Просто ритуал, суеверие… Подражание магии Гончаров.

… Ромей прошелся по площади. Около дерева горел огонь. Немного живой, немного магический. Почему бы и нет? Мальчик поцарапал палец о камень. Кровь упала в огонь. «Я просто хочу… » начал он, но порыв ветра смял слова. Но желание Ромей загадал. А толку… Он обернулся – никого не было. Не было ни Дари, ни Ларика.

… но он ждал. Мальчик сломал веток, постелил под елкой и укрылся оставленным кем-то шарфом.

… чуда не произошло. Никто не пришел. Днем он услышал стражу. Те говорили о беспризорниках, которых поймали перед праздником и отправили в приют.

Ромей шел по улицам. Один. Куда увезли друзей, он не знал. Да и не сможет узнать, так и не найдет их.  Заснеженные улицы Каива угнетали своей красотой. Ноги само привели его в парк, где вокруг фонарей летали волшебные бабочки. На площадке между ледными скульптурами  дети играли в снежки. Обычные дети… Вот бы и ему …

– Эй! Осторожно! – Он увернулся от снежка. Девочка подбежала к нему. – Пойдешь с нами?

Он покачал головой.

– Почему ты не играешь? Заболел? Я – Тася, пойдем играть?

Он хотел сказать… Разве она не видит? Рваную одежду, ботинки. Но она потянула его вперед. В компанию ребят.

«И почему я не играю?» Он почувствовал себя чьим-то, обычным. Счастливым. Но ненадолго. Пока других не позвали домой. Других, не его. Ребят становилось все меньше.

Ромей кинул последний снежок дальше чем надо, и попал в какого-то старика.

– Извините, дедушка, – сказал он. Но старик взъелся.

– Да какой я тебе дедушка! Сейчас в снег закатаю! Потом похищу и утащу!

И рванул за ним. Начал играть с детьми. Закидал всех снегом.

– Ну все, хватит. – Он остановился. Прижал руку к сердцу. Дети замерли, напуганные.

– Что, поверили? – он снова рванул. И завалил кого-то в снег.

… Последний мальчик ушел домой. Ромей, стесняясь, подошел к старику. Тот разговаривал с другим, еще более старым дедулей.

– Вы правда меня заберете? – спросил он. – Правда не отпустите? Правда?

Мужчины долго молчали.

– Ну, пойдем…, – сказал старик. – У нас пирог есть.

– А колдовать научите?

– Как вести себя будешь. – Старик ухмыльнулся. – Меня зовут Мастер Левский. А тебя?

***

«Я просто хочу дом».

Капля крови в огне. Сбывшееся желание.

У тебя есть дом, Ромей. У тебя он есть.

Мы все умрем. Но это не точно

Два мастера выпивали в зимнюю ночь. Сторонний наблюдатель принял бы одного из них за отставного генерала – подтянутого, с суровым взглядом, а второго за рыхлого профессора литературы. И только руки – обветренные, мозолистые, с потрескавшейся кожей не вязались ни с аристократическим обликом первого, ни с интеллигентным второго.

***