Первый гром и первая любовь

Дина побежала в сад. Прохлада сразу дохнула в ее разгоряченное лицо, сад был сказочно прекрасен, из густой, затаенной глубины внезапно хлынули алые лучи заходящего солнца, осветив блестящие стволы старых вишен и яблонь, раскидистых абрикосовых деревьев. Листва и трава в саду были свежи и зелены и почти не тронуты желтизной.

- Как здесь чудесно! - воскликнула Дина.

Выросшая в тесном городском дворе, с квадратом неба над головой, Дина была очарована тишиной и простором этого сада.

"Однако где же хозяева, почему пуст и дом и сад? - подумала она. Верно, Петренко все знает, он здешний".

- Скажи, а кто здесь жил? Чей это дом?

- Та один... Демченков, - неохотно отвечал Петренко.

- Где он сейчас? Почему оставил такой прекрасный дом и сад?

- Ты давай груз считай, - рассердился почему-то Петренко и, уже садясь в машину, добавил: - Поехал куда-то...

"Странно, - думала Дина, - уехать из такого дома. Зачем?" Впрочем, сейчас многие оставляют дома, вот и она уехала из дому. Мало ли какие дела у человека... Возможно, тот Демченков тоже выполняет свой долг перед революцией... А может, ищет, как другие крестьяне, пропитания в городе...

Петренко торопливо уехал, Дина осталась одна в пустом доме среди груды ящиков и тюков. Что делать? Чем раньше заняться?

Дина растерялась. Впервые в своей коротенькой жизни оказалась она в таком положении, когда самой пришлось распоряжаться и решать. Конечно, нужно убрать, здесь столько пыли. Вот мухи в паутине. А где сам паук? Не видно... Кажется, они кусачие.

В сенях Дина разыскала старый просяной веник, выбежала в сад и распахнула все ставни - дом стал больше. Интересней всего была огромная печь. Наверху темно, душно и сильно пахло пылью. Дина протянула руку и наткнулась на что-то мягкое. Тряпье. Стало почему-то не по себе, и Дина слезла, так до конца не обследовав огромную лежанку.

Однако нужно браться за дело, прежде всего - уборка.

А где тут вода? Наверное, есть криница. Обойдя дом, Дина без труда разыскала старый замшелый колодец, заглянула в его таинственную, влажную глубину, на журавле болталась одна веревка. Привязать к ней какое-нибудь ведро из сеней Дина не догадалась и в полной растерянности пошла к дому. По пути она увидела грушевое дерево, его ветви были унизаны маленькими зелеными грушками. Они оказались жесткие и терпкие. Но до чего вкусные!

...Мужской голос прорезал тишину:

- Эй, чи есть тут живая душа? Выходь!

Дина, рассыпав грушки, побежала к дому. Она увидела горбоносого, похожего на цыгана мужика. Он стоял у подводы, груженной детскими железными коечками.

- Мне заведувачку, - сказал мужик.

- Это я, - робко отозвалась Дина.

- Ты? - Он презрительно скривил тонкие губы. - Вот дамки-козыри, давай таскай!

Под койками лежали матрацы и тонкие перовые подушки без наволочек. Понурая лошадь мотала длинной шеей и скалила зубы. Дина испугалась.

- Ну стерьва! - крикнул возница. - Чистой воды Горпына-зараза.

Когда перетаскивали подушки, он пробормотал:

- Дождався Демченков пуховиков...

- Демченков? Это хозяин дома? Который уехал? - с интересом спросила Дина, запыхавшись и прижимая к груди сразу три подушки.

- Уехал, - передразнил ее мужик, - выслали его. Раскулачили! Какой был хозяин! Стой, стерьва!

Злоба кипела в нем.

- Все у него позабирали... Какие были кони! Всех в колгосп согнали, в конюшню. И на замок. Тут и пустили красного петуха. Зайнялось со всех сторон. Што было. Все кони пропали. От эта стерьва, Горпынина кляча, осталась. Коло сельсовета она стояла. Вот теперь и хозяйнуем с ней, да еще с такими клячами.

- Но кто поджег конюшню?

- Кто знает, - неохотно ответил он, - засудили Демченкова. Вот такие дамки-козыри получаются. Жинка его убежала из села, а мать родная в этой печи и померла. Так ее раздуло, что ледве* вытащили...

______________

* Ледве - едва.

- В печи? Вон в той?

Глаза у Дины округлились, голос задрожал, чем она, видимо, доставила большое удовольствие мужику.

- А ты... из этих... комсомольцев?

- Да...

Нелегко досталось ей это "да". Было ясно, что собеседник отнюдь не пылает симпатией к комсомольцам. Однако, когда телега тронулась, Дина готова была бежать вслед за возницей, так страшно стало ей оставаться тут одной.

Давно затихли шум колес и ругань мужика, а Дина все стояла посреди двора, не решаясь войти в дом. Так вот куда она попала, в настоящее кулацкое гнездо!

Вокруг застыла тишина, не прежняя, успокаивающая, а коварная, наполненная предательскими шорохами, готовая мгновенно взорваться. Под мертвенным лунным светом, точно живые, шевелились ветви деревьев, едва слышно шуршала трава. Внезапно над головой с шумом пролетела летучая мышь. Дина почувствовала, как что-то оборвалось в ее груди. Хотела броситься в дом, но мысль о страшной печи, в которой умерла старуха, заставила ее отпрянуть. Прочь, прочь от проклятого места! Она ринулась в темноту, в сад.