Первый и последний

Они никак не могли предположить, что в результате задержки в эфире условного сигнала, мы не могли заранее начинать наши подготовительные мероприятия. Они не были в курсе того, что приказ о переброске почти всей истребительной авиации, оборонявшей рейх, во Францию для поддержки армии, то есть движение, которое было задолго запланировано в мельчайших деталях, был отдан ОКЛ (высшим командованием воздушных сил) только на второй день вторжения. Поэтому вплоть до 8 июня 3-й воздушный флот во Франции рассчитывал исключительно на 80 самолетов истребителей, готовых к бою и находившихся в составе 2-й и 26-й истребительных групп. Согласно утверждению его командующего, во 2-м авиакорпусе под Компьеном узнали о вторжении только 6 июня приблизительно в восемь часов утра. Связь была сильно повреждена и нарушена предшествующими воздушными налетами.

Переброска частей воздушных сил, защищавших рейх, а также резервов, которые, насколько я помню, состояли примерно из 600 самолетов, началась с 7 на 8 июня при очень необычных обстоятельствах. Началась она к тому же под несчастливой звездой. За неделю до того, как было указано, специальный штаб по размещению провел все необходимые приготовления, для каждого авиасоединения был выбран в качестве пункта назначения подготовленный и оснащенный аэродром. Однако непрерывные налеты против наземных объектов во Франции в самый последний момент сделали необходимым проведение передислокации и вынудили полностью отказаться от первоначальных мест базирования в пользу быстро приготовленных фронтовых аэродромов. Но большинство наших летчиков привыкли к хорошо оборудованным и четко работающим истребительным базам обороны рейха, и поэтому они не смогли достаточно быстро приспособиться к простым прифронтовым условиям во Франции. К тому же при выборе мест дислокации и при расположении самих аэродромов не уделялось достаточно внимания вопросам надежной маскировки, необходимой из-за подавляющего преимущества неприятеля в воздухе.

В результате за нашими авиабазами постоянно следили и им постоянно угрожали истребители и истребители-бомбардировщики союзников.

Само по себе перемещение вызвало у нас необыкновенно высокие потери. Все случилось из-за очень большой спешки и нервного напряжения, которые впрочем, легко объяснялись сложившимися обстоятельствами. Промежуточные посадочные аэродромы были переполнены, причем приказ об изменении пункта назначения часто поступал во время полета соединения, потому что намеченная посадочная площадка в самый последний момент выводилась из строя неприятелем, так что выдвинутые вперед наземные службы очень редко встречали основные силы своей части. Во всяком случае, большая часть каждого соединении вместе со многими неисправными самолетами осталась в Германии. Таким образом, каждое соединение уже находилось в частично разобщенном состоянии. Истребительные корпуса утратили нити управления по причине плохой связи, поэтому их командование не знало ни местоположения своих частей, ни их численности в случае прибытия на место, ни того, в чем более всего они нуждались. На пути к своим боевым позициям почти половина соединений была вовлечена в воздушные схватки с неприятелем, в которых эти соединения понесли потери, силы их рассредоточились и зачастую без командира не находили своих новых мест базирования. Их натренированность в полете по пересеченной местности была явно недостаточной, что явилось следствием слишком скорого отправления их на боевые задания центром по обороне. Отмечалось невероятно большое количество аварий. Ремонтные подразделения были настолько перегружены работой, что просто были не в состоянии возвращать обратно в строй достаточное количество самолетов или вывозить подбитые машины. Так что скоро все очутилось в полном и безнадежном хаосе.

Главным оперативным препятствием было то, что основные силы нашей истребительной авиации вынужденно располагались к северу и северо-западу от Парижа, там, где наземная структура была более всего компактной и наименее поврежденной. И хотя оттуда береговой плацдарм находился в зоне их досягаемости, к нему мы могли подлетать только с одной стороны, что облегчало задачу союзников по патрулированию участка плацдарма и перехвату наших самолетов. Вот почему большинство воздушных сражений происходило вдалеке от места высадки, но не потому, что наши истребители предпочитали такой способ, а потому, что превосходящие силы союзников диктовали нам свои условия. Всякий раз, когда нам удавалось проникнуть в зону над плацдармом, это было только к востоку, тогда как западный участок, тот, что был у американцев, оставался почти свободен от немецких самолетов. Шербур был целиком вне нашей досягаемости. Идеальная позиция для расположения наших истребителей — южная сторона береговой линии вторжения — была недоступна вследствие физических особенностей местности, а также из-за полного уничтожения нескольких бывших там аэродромов.