Первый класс

Он сидел в вертящемся кожаном кресле с высокой спинкой, повернувшись боком к столу, а заодно и к партнеру, и с задумчивым, странно умиротворенным видом смотрел в окно, за которым с низкого серого неба сыпался мокрый снег. Касаясь стекла, снежинки мгновенно таяли и, собравшись в тяжелые капли, медленными извилистыми струйками стекали вниз.

Виктор Мухин озадаченно поскреб согнутым мизинцем коротко стриженную макушку и неуверенно кашлянул в кулак. Он ожидал взрыва — визгливой брани, ударов пухлым кулачком по столу, жалоб, угроз, — а вместо всего этого получил реакцию, которую можно было считать нулевой, как будто предложил приобрести не двадцать тонн левого сырья весьма сомнительного происхождения, а новый скоросшиватель или набор шариковых ручек.

— Ага, — сказал он с осторожным энтузиазмом, — двадцать. Товар — высший сорт, документы, как всегда, в полном порядке, комар носа не подточит. Он уже в пути. Цена, как всегда, копеечная, а прибыль…

— Прибыли не будет, — все тем же спокойным, констатирующим тоном перебил его Климов, по-прежнему глядя в окно.

Муха на всякий случай проследил за направлением его взгляда, но, как и следовало ожидать, не увидел за окном ничего нового. Там виднелись мокрые плоские крыши цехов и ангаров промзоны. На черном рубероиде свинцово поблескивали продолговатые лужи и серели островки тающего снега, разновеликие трубы вытяжной вентиляции торчали кверху, как растопыренные, окостеневшие пальцы мертвецов, а кожухи вентиляторов напоминали раковины гигантских ископаемых улиток. Мир снаружи был окрашен в различные оттенки серого цвета и смазан, как на экране старого черно-белого телевизора с севшим кинескопом. Лишь вдалеке, на почти невидимой трубе котельной, тревожно рдел красный огонь, зажженный, несмотря на дневное время.

— Почему это не будет прибыли? — начиная предчувствовать недоброе, осторожно спросил Мухин.

Климов наконец повернулся к нему лицом. Анфас его бледная одутловатая физиономия выглядела еще более умиротворенной, чем в профиль. Узел галстука был ослаблен, воротник сорочки расстегнут; глаза поблескивали из-под полуопущенных век, отражая свет горевших под потолком люминесцентных ламп, на губах играла печальная полуулыбка.

«Чего это он нанюхался?» — тревожась все сильнее, подумал Мухин.

— Ты где пропадал-то? — вяло поинтересовался Климов и, наклонившись, принялся рыться в правой тумбе своего массивного письменного стола.

Пользуясь тем, что партнер его не видит, Муха скроил недовольную физиономию и задумчиво запустил мизинец в левую ноздрю. Из ресторана они с Ревазом отправились в казино, а оттуда, прихватив баб, двинули на квартиру к Мухину, где продолжили веселье. Это приятное времяпрепровождение отняло без малого двое суток; угрызениями совести Виктор Мухин не мучился, поскольку, во-первых, был сам себе хозяин и имел полное право на отдых, а во-вторых, Климов сам не единожды намекал, что чем меньше Муха будет соваться в текущие дела фирмы, тем лучше будет для всех.

— Ну, где пропадал… Так, по делам, — сам не зная, зачем это делает, солгал Муха. — Надо было вопросы порешать…

— Надеюсь, все вопросы, которые ты решал, были здоровыми, — вяло пошутил проницательный Климов. — А то, знаешь ли, может так случиться, что лечиться тебе придется в районной поликлинике, на общих основаниях. А это, полагаю, занятие не из приятных.

— Чего? — окончательно растерявшись, в классической бычьей манере тупо переспросил Муха.

— Ты слышал, — выставляя на стол бутылку шотландского виски и два стакана, прежним задумчивым, повествовательным тоном произнес Климов, — что в России намечается крупнейшая за последние десятилетия амнистия? На волю выпустят целую кучу бывших членов организованных преступных группировок, которые отсидели по десять-пятнадцать лет.

— Ну?

— Ну, вот я и радуюсь. Теперь тебе, по крайней мере, будет с кем поговорить на равных. Ты ему «чего?», а он тебе «ну»; ты ему «ну», а он тебе «чего?»… Так где, говоришь, тебя носило целых два дня?

— В Караганде, — грубо ответил Мухин, которому уже надоел этот допрос. Кроме того, его пугало поведение партнера; Климов здорово смахивал на зомби, и ему так и подмывало снести башку, пока не начал кусаться. — Что я, не имею права отдохнуть?

— Имеешь, — вяло согласился Климов. — Ты не быкуй. Я тебя не упрекаю, а просто уясняю обстановку. Судя по розовой окраске твоих органов зрения, все это время ты пьянствовал, а значит, ничего не знаешь.

Он щедрой рукой почти доверху наполнил стаканы. Стаканы Игорь Витальевич Климов, как правило, использовал для чаепития. В полном соответствии со своим основным назначением они были вставлены в красивые металлические подстаканники, а коричневатый цвет скотча создавал впечатление, что внутри действительно чай. Когда Климов спрятал бутылку обратно в стол, иллюзия стала совершенной: не зная, что в стаканах, случайный посетитель наверняка решил бы, что господа бизнесмены чаевничают.

— Что я должен знать? — спросил Мухин.

Климов подвинул к нему стакан.