Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

Никто не мог успокоить Гвидо, который отчаянно рыдал и увечил себя так, что даже ломал себе пальцы, говоря: «Увы мне, о, мой господин Боэмунд, честь и слава всего мира! Ты, которого весь мир боялся и любил! Увы мне, несчастному! Не заслужил я, к горю моему, чести увидеть твой достойнейший лик, хотя ничего я не желал увидеть так сильно. Кто мне даст умереть за тебя, дражайший друг и господин? Отчего я не умер сразу, как только вышел из утробы матери? Отчего я дожил до этого злосчастного дня? Отчего не утонул в море? Отчего я не упал с лошади и не умер тотчас же, сломав себе шею? О, если бы я принял вместе с тобой счастливое мученичество, дабы видеть твой славнейший конец!» И когда все сбежались к нему с тем, чтобы убедить его перестать горевать, он, придя в себя, сказал: «Стало быть, вы верите этому трусливому воину? Я не слышал, чтобы говорили о какой-либо совершенной им доблести, но, однако, он постыдно и бесчестно повернул вспять, как несчастный и недостойный человек. А посему знайте – что бы этот негодный ни возвещал, все это неправда».

Между тем император приказал своим людям: «Идите и выведите всех людей из этой страны в Болгарию. Выведите и уничтожьте все так, чтобы турки, когда придут, не смогли ничего найти». Волей-неволей наши повернули вспять, горько скорбя и сокрушаясь. Многие из паломников умерли, изнуренные и не в силах следовать за войском. Они оставались умирать на дороге. Все остальные вернулись в Константинополь.

Раймунд Ажильский

Ночью, когда наши ожидали, когда же Господь явит свою милость, многие начали отчаиваться и решили спуститься по веревкам со стен. Другие, оставив поле битвы, вошли в город и возвестили всем: пришло время, что уже никому не сносить головы. Жители были сильно напуганы, и, несмотря на призывы некоторых оказать сопротивление, те люди бежали…

В то время голод был так велик в городе, что голова лошади и к тому же без языка продавалась по 2 и по 3 солида, внутренности козы – по 5 солидов, за курицу требовали 8 или 9 солидов. Нечего и говорить о хлебе. Для того чтобы утолить голод всего лишь одного человека, мало было купить хлеба на 5 солидов. Но эти цены не были тяжелы и чрезмерны для тех, которые за все могут платить дорого, имея довольно золота, серебра и драгоценных одежд; эта же дороговизна происходила главным образом оттого, что рыцарям не хватало мужества. С фиговых деревьев собирали незрелые плоды, варили их и продавали по высокой цене. Этим же способом варили лошадиные и бычачьи и другие завалявшиеся кожи и продавали их очень дорого, так что каждый мог их есть на два солида. Большая часть рыцарей пила кровь своих лошадей; надеясь на милосердие Бога, они не хотели еще их убивать. Бедствия, которые испытывали осажденные, было невозможно исчислить. Но самое большое бедствие состояло в том, что многие из наших перебегали к туркам и рассказывали им о том тяжелейшем положении, в котором находились защитники города. И турки, поощряемые такими известиями и иными обстоятельствами, еще больше теснили нас. Однажды в полдень около тридцати турок взобрались на одну из наших башен и привели нас в состояние ужаса. Однако, презрев опасность, мы сразились с ними и с помощью Божией одних умертвили, а других сбросили со стены вниз. При этом случае все дали клятву повиноваться Боэмунду в продолжение 15 дней после битвы, возложив на него охранение города и приготовление к битве. Ибо в то время граф и епископ были весьма больны, а граф Стефан, которого другие князья избрали диктатором, еще до взятия города бежал при известии о предстоящей битве.

Обретение Копья Господня 4 июня 1098 г

«Деяния франков»

В один из дней, когда наши предводители, печальные и скорбящие, стояли напротив цитадели, к ним подошел какой-то священник и сказал: «Сеньоры, если вам угодно, выслушайте, кто явился мне в видении в одну из ночей, что я провел в церкви Святой Марии, матери Господа нашего Иисуса Христа. Явился мне Спаситель мира со Своею матерью и блаженным Петром, первым из апостолов, и стал предо мною, и спросил: „Узнаешь меня?“

Я ответил ему: „Нет“. Когда я это сказал, вдруг непорочный крест явился и просиял на Его главе.

Еще раз спросил меня Господь: „Узнаешь меня?“

Я сказал: „Все равно я тебя не узнаю, разве что вижу крест на твоей главе, как у нашего Спасителя“.

Он сказал: „Это Я и есть“.

Я тут же пал к его ногам, смиренно моля, чтобы Он пришел нам на помощь в тех бедствиях, которым мы подверглись. Господь ответил: „Я уже достаточно помог вам, и буду помогать впредь. Я позволил вам завладеть Никеей, разгромить врагов во всех сражениях, привел вас сюда и сострадал вашим несчастьям, которые вы претерпели, осаждая Антиохию. Помогая вам, Я ввел вас целыми и невредимыми в город, и вот вы стали в изобилии творить нечистую любовь с христианами и нечистыми языческими женщинами, отчего несказанный смрад поднялся в небо“.