Первый кубанский («Ледяной») поход

В отряде Чернецова, при защите Ростова-на-Дону, был убит еще один мой однокашник, симбирец Петя Лензин.

Много лет прошло, но пережитое и эти последние встречи с дорогими однокашниками-симбирцами никогда не изгладятся из моей памяти. Пусть эти несколько строк моих воспоминаний будут венком на их неизвестные могилы.

Раздел 6

А. Крицкий [325] Начало 1-го Кубанского похода [326]

26 февраля 1918 года, в станице Ново-Леушковской, командир 1-го кавалерийского дивизиона полковник Гершельман передал мне приказание генерала Корнилова: «Назначить в разъезд 20 офицеров, и сегодня с темнотой разъезду под моим командованием, оторвавшись от армии, выступить к станице Ново-Донецкой, где захватить живым атамана этой станицы и сдать его в штаб армии».

В разъезд я назначил 1-й взвод 1-го Офицерского эскадрона, и с темнотой мы выступили в направлении станицы Ново-Донецкой. Не доходя полверсты до станицы, разъезд спешился у стогов сена и, оставив здесь коноводов, спешенные офицеры двинулись к станице. Я предупредил господ офицеров соблюдать полнейшую тишину и без моего приказания не стрелять.

Было около полуночи; станица спала. Мы тихо вошли в улицу и сейчас же услышали топот лошадиных копыт. Было ясно, что в станицу вошел красный разъезд. Господа офицеры залегли, и стало видно, что к нам приближается разъезд в 12–15 коней. В тот момент, когда разъезд поравнялся с нами, господа офицеры без крика и шума окружили разъезд и потребовали, чтобы всадники слезли с коней; те, не пытаясь сопротивляться, соскочили с седел. Оказалось, что это разъезд красных кубанских казаков. Отобрав у пленных винтовки и шашки, их самих под конвоем четырех офицеров отвели к коноводам.

Пошли дальше. Во всей станице темнота, и лишь в одном доме свет в окнах. Снаружи было видно, что внутри этого дома за большим столом сидят 20–25 человек и о чем-то говорят. Оставив около дома наблюдение, мы вошли, чем вызвали у сидевших испуг и смятение. Я предупредил вставших, что мы им ничего дурного не сделаем, но нам надо поговорить с атаманом. Получив ответ, что атаман уехал в соседнюю станицу, мы быстро нашли его лежащим под лавкой у стены.

Забрав атамана, мы вышли на улицу и вновь услышали шум приближающегося к нам разъезда. Опять залегли, и в тот момент, когда разъезд был уже ясно нами виден, с нашей стороны вдруг грянул выстрел. Приближавшийся к нам разъезд буквально улетел; взяв атамана, мы присоединились к коноводам, где нашли полковника Гершельмана с офицерским эскадроном. Полковник Гершельман, беспокоясь за участь офицерского разъезда, пришел к станице Ново-Донецкой с остальными тремя взводами офицерского эскадрона, чем показал нам, насколько все мы были братски близки один другому и насколько велика была забота командира о своих подчиненных.

По приказанию полковника Гершельмана пленные казаки были отпущены вместе с их конями, а их оружие осталось у нас. На следующее утро атаман был сдан в штаб армии.

* * *

Прошло 44 года. Я в Америке и стою у церкви, в которой идет богослужение. Мимо меня прошел высокий, седой, благородной осанки господин; его поддерживает под руку, помогая его больной ноге, молодая очень интересная дама. Прошли мимо меня и невдалеке сели на садовый диванчик. Ко мне подошел староста церкви и, указывая на них, сказал: «Вот этот господин хочет вам что-то сказать».

Я подошел и спросил:

– Вы хотите мне что-то сказать?

Господин ответил:

– Вы были командиром 1-го офицерского эскадрона в 1-м Кубанском походе?

– Да, я был.

– Вы помните поручика Сукачева?

– Конечно помню!

– Так это я – поручик Сукачев[327].

Мы стали встречаться, вспоминать былое, и как-то в разговоре я его спросил:

– Лев Павлович! Помните вы, как мы ходили ловить атамана?

– Конечно помню!

– Скажите, пожалуйста, кто тогда выстрелил?

– Выстрелил я, так как я боюсь собак, а когда мы залегли, ко мне шла собака.

Выстрел был сделан, разъезд ускакал, не было тогда смысла спрашивать: кто выстрелил? почему выстрелил? и т. д. А вот теперь, через 44 года, я узнал, кто выстрелил и почему выстрелил.

Мы с бывшим поручиком Сукачевым живем, как и тогда, в 1-м походе, но теперь он не поручик Сукачев, а бригадный генерал Итальянской армии.

А. Крицкий История 1-го кавалерийского «полковника Гершельмана» дивизиона [328]

13 февраля, окончив задачу по прикрытию переправы, эскадрон прибыл в станицу Ольгинскую на присоединение к армии. 15-го на рассвете эскадрон выступил из станицы Хомутовской на Зимовники за лошадьми для армии, прикрывая вместе с тем с севера фланговый марш армии, переходящей из станицы Хомутовской в село Лежанка. Работая по набору лошадей в Зимовниках, эскадрон имел несколько удачных стычек с бывшими солдатами Кавказского запасного полка, после каковых в эскадроне были приобретены первые пять шашек с убитых большевиков.