Первый лучик солнца

– В общем, ты все правильно поняла, я детдомовец. Не могу сказать, что прямо вырос там, поскольку большую часть жизни меня воспитывала улица. Где-то с девяти лет намеренно сбегал оттуда, сначала хотел найти родителей, тупо посмотреть мамке или отцу в глаза, спросить, почему они меня оставили, за что? По мере взросления стал понимать, насколько глупа моя затея с поисками, но сбегать стало традицией, как ни крути, что там, что в детдоме, тебе надо воевать за кусок хлеба, так в чем же разница? Порой приходилось спать в совершенно немыслимых местах: в люках или теплотрассах, воровать, лишь бы прокормить себя, попрошайничать. По-всякому было, много раз меня ловили, возвращали обратно и так много лет. В один период мне пришлось надолго зависнуть в детдоме, как раз тогда к нам привезли новенького – Черепа. Такой же поехавший на всю голову, как и я – затевал драки, хамил всем, постоянно нарывался на неприятности. Но, к моему удивлению, он не пытался сбежать, вроде как по приколу оказалось жить в тепле, с сытым желудком. Мы не ладили от слова совсем, часто дрались до потери сознания и сотрясения мозга. А потом…

Ваня шумно вдохнул, крепко сжал мою ладонь, ища поддержки. Я стала гладить его по руке, надеясь, что это поможет. Уже от той малой части информации у меня волосы на затылке встали дыбом. В девять лет искать самому себе ночлег и заботиться о том, чтобы не умереть от голода… Я в этом возрасте даже плохо помню себя, но у меня была мама, которая заботилась обо всем, любила меня, оберегала, а у него не было никого!

– Потом к нам определили девочку, у нее отец попал в ДТП, а мать не выдержала горя и умерла от сердечного приступа. Бабка уже была старая совсем, и ей опеку не дали. Ты даже не представляешь, насколько Кира была домашней и пугливой, надо было только видеть ее огромные глаза, в которых стояли слезы. Девочка не понимала, куда попала, и как круто теперь изменится ее жизнь.

Кира… Боже, та нежность, с которой Ваня говорил о ней, ранила до глубины души. Из-за ревности у меня встал горький ком в горле, но я попыталась никак не подавать вида, насколько меня задело упоминание о ней. Хотя… Он же не из тех, кто пытается добиться расположения ревностью, значит, та девочка играла или еще играет важную роль в прошлом Ивана.

Словно безошибочно угадывая мою нервозность, он крепче обнял и поцеловал в макушку, немного разряжая обстановку. Как бы там ни было, сейчас он со мной, а не с ней!

– К тому времени я снова надумал бежать, достало все до чертиков, но из-за нее мне пришлось изменить решение. Ей требовалась помощь и защита буквально от всего и всех, проклятый Череп и тут конкурировал со мной, хотел быть круче, прыгнуть выше головы. Время шло, Кира окрепла в суровой реальности, а мы с Черепом все продолжали конкурировать между собой, но теперь уже за ее сердце. Мы же были, по сути, детьми, но тогда казалось, что море по колено, все дороги открыты, если захотеть, то реально можно добиться многого. Она долго металась между нами, симпатизировала каждому, а в итоге выбрала меня. Череп вроде и смирился, перестал добиваться ее расположения, но мне постоянно казалось, что стоит отвернуться, и все… уведет, гад. Потом мне стукнуло восемнадцать, и следовало бы валить во взрослую, свободную жизнь, но разве я мог оставить Киру Черепу? Не-а. Не буду лгать тебе, я любил ее до одури, Кира была моей, и никто не имел права трогать то, что принадлежало мне. А она уже принадлежала мне целиком и полностью, если понимаешь, о чем я…

Ну, да… Как тут не поймешь? Пытаясь хоть как-то унять бушующую внутри ревность, мысленно убеждала себя, что сейчас эта Кира, видимо, предала Ваню и убралась восвояси. Так было проще справиться с нарастающим гневом.